- Нет, слушай сюда ты, Вульф. Ты знал, что двести тысяч акций, принадлежавших тебе,
Кейну и Гордону, были связаны и что на рынок не выбросят большое число акций, если я задеру
цены, а это я должен был сделать по двум причинам: чтобы создать рынок для этих акций, раз, и
чтобы получить прибыль от колл-опциона на сорок. Но тебе было мало получить сорок за
шестьдесят тысяч акций, которые у тебя месяцами лежали без движения, и тебе было мало твоей
доли в прибыли синдиката, если бы она случилась. Поэтому ты решил закупить уйму акций по
цене ниже сорока, чтобы потом, когда я на деньги синдиката подниму цену, а ты был уверен, что
я так и сделаю, разгрузить их на меня. Тебе достаточно было купить акции раньше меня и
сбросить их раньше меня, и, вероятнее всего, ты бы разгрузил их именно на меня. Подозреваю,
что ты рассчитывал, что я подниму цену до шестидесяти. Все было так: ты, скорее всего, купил
десять тысяч акций, как раз чтобы их сбросить, а чтобы все было наверняка, ты успел нашептать
каждому в США, Канаде и Мексике, и тебя совсем не тревожили мои дополнительные
трудности. Все твои приятели были в курсе того, что я намерен сделать. А ты собирался
славировать между ними и мною и сыграть лучше всех. Твои личные друзья по твоей наводке
закупили акции и поделились подсказкой со своими друзьями, а те со своими и так далее. Так
что если бы я наконец приступил к продаже, то выяснил бы, что меня успели опередить тысячи
хитрозадых спекулянтов. Ты, Вульф, повел себя как настоящий друг. Ты себе не представляешь,
как меня поразило, когда «Объединенные печи» пошли вверх еще до того, как я успел подумать
о покупке акций. Но ты уж точно не в силах представить, как я благодарю судьбу, что сумел от
лица синдиката продать сто тысяч акций примерно по сорок людям, которые собирались их же
разгрузить на меня по пятьдесят или шестьдесят. Я действительно повел себя как идиот, когда
не использовал четыре миллиона, чтобы дать им заработать? Деньги были мне даны, чтобы
покупать на них акции, да, но только если бы я счел это нужным. Мне это не понадобилось.
Джошуа был ветераном Уолл-стрит, а потому не стал путать дело с эмоциями. Выслушав
меня, он мгновенно остыл и, дав мне закончить, дружелюбно спросил:
- Послушай сюда, Ларри, дружище, а что же нам делать?
- Делайте, что хотите.
- Ну, не кипятись. Что бы ты сделал, будучи на нашем месте?
- А знаешь, что бы я сделал, - задумчиво ответил я, - если бы был на вашем месте?
- Что?
- Продал бы все до последней паршивой акции, - ответил я.
Он взглянул на меня и, не говоря больше ни слова, развернулся и вышел из моего кабинета.
Больше он здесь не появлялся.
Вскоре после этого появился и сенатор Гордон. Он тоже был очень раздражен и во всем
винил меня. Потом к этому хору обиженных присоединился и Кейн. Ни один из них уже не
помнил, что, когда они создали синдикат, их акции просто невозможно было продать. В памяти
у них осталось только то, что, когда я распоряжался миллионами синдиката, я не помог им
избавиться от их акций по 44, а сейчас они шли по 30 и перспектив не было никаких. Они
почему-то считали, что у меня была возможность продать все и с хорошей прибылью.
Со временем они, естественно, тоже остыли. Деньги синдиката были на месте, и главная
проблема оставалась прежней - как избавиться от акций. Через пару дней они вернулись и
попросили меня о помощи. Особенно настойчивым был Гордон, и в конце концов мы сошлись
на том, что хорошей ценой для акций пула сейчас будет 25 1/2. Гонорар за мои услуги должен
был составить ровно половину от всего, что я смогу выручить сверх этой суммы. Последние
акции были проданы по 30.
Теперь мне следовало заняться ликвидацией их акций. Учитывая общие условия рынка, а
также поведение акций «Объединенных печей», был единственный способ их продать- на
падении цены, и к тому же без попытки эту цену поднять, потому что на пути вверх мне
пришлось бы взять на себя кучу акций. Но зато на пути вниз я смогу достать тех покупателей,