усомнится и заговорит о том, что они на деле занимаются «вычерпыванием», то есть
рассчитываются с клиентами за счет собственных резервов.
Они также организовывали у себя дискреционные пулы и как большое одолжение
позволяли клиентам давать расписки, наделяющие эти пулы полномочиями торговать по своему
усмотрению на деньги клиентов. В этом случае даже самый сварливый клиент не мог
обратиться в суд, когда его деньги исчезали. Они поднимали курс, на бумаге, и науськивали
клиентов, а затем с помощью одного из старейших трюков срезали тончайшую маржу.
Они не щадили никого, и чаще всего их жертвами оказывались женщины, школьные учителя
и старики.
- Я зол на всех брокеров сразу, - сказал я зазывале. - Мне нужно все это обдумать. - И на
этом быстро ушел, чтобы прекратить разговор.
Я навел справки об этой фирме. Я выяснил, что у них сотни клиентов и, хотя они
использовали разные мошеннические трюки, не было жалоб, что кто-нибудь из выигравших не
мог получить свои деньги. Трудность заключалась в том, чтобы найти того, кто хоть раз у них
выигрывал, но я нашел. Казалось, что все идет своим чередом, а это значило, что они, быть
может, не скроются с деньгами, если им случится проиграть. Такого рода заведения кончают,
естественно, разорением. Порой случаются целые эпидемии банкротств таких заведений, как
это бывало с банками, когда один из них оказывался неплатежеспособным. Напуганные клиенты
еще живых банков бегут толпой за своими деньгами, и живых просто не остается. Но в этой
стране полно бывших хозяев игорных домов, которые сумели благополучно дожить до пенсии.
Что ж, я не услышал об этой фирме ничего особо тревожного, не считая того, что они на все
готовы ради денег и что им не всегда можно верить. Их главным делом было обчищать
простаков, которые мечтали быстро разбогатеть. Но при этом они всегда брали у клиентов
расписку, в которой те отказывались от собственных денег.
Один малый рассказал мне, что видел, как в один день они разослали шестьсот телеграмм,
советующих клиентам закупить такие-то акции, и шестьсот других, настоятельно
рекомендующих другим клиентам от этих же акций избавиться.
- Да, я знаю этот трюк, - заметил я рассказчику.
- Конечно, - кивнул он. - Но на следующий день они тем же людям разослали другие
телеграммы, советуя им избавиться вообще от всего, а вместо этого купить или продать какие-то
другие акции. Я спросил старшего партнера: «Зачем вы все это делаете? Первую операцию я еще
понял. Некоторые клиенты получат временную прибыль, хотя потом они все равно все
потеряют. Но, рассылая телеграммы такого рода, вы их просто на корню режете. Что за идея?»
А тот отвечает: «Клиенты же созданы, чтобы остаться без гроша. И все равно, что, где и как
они покупают или продают. Когда они потеряют все деньги, я потеряю всех клиентов. Что ж,
значит, остается побыстрее снять с них побольше денег и искать новых клиентов!»
Должен признать честно, что деловая этика фирмы меня не интересовала. Я уже
рассказывал, как разозлился на заведение Теллера и как обрадовался, когда мне удалось с ним
поквитаться. К этой фирме у меня не было таких чувств. Может, они были жуликами, а может -
не так черны, как о них говорили. Я не был намерен давать им право вести торговлю от моего
имени, не собирался следовать их советам и верить их вранью. Мне нужно было только одно -
добыть денег и вернуться в Нью-Йорк, а там вести пристойную торговлю в конторе, где не
нужно бояться налетов полиции, как это случается в игорных домах, и где на тебя не может
спикировать почтовое ведомство, которое арестует деньги, и тебе повезет, если года через
полтора тебе вернут восемь центов на доллар.
В общем, я был настроен выяснить, какие преимущества по сравнению с нормальными
брокерскими конторами может дать эта фирма. У меня было маловато денег для внесения
маржи, а такие фирмы, естественно, намного либеральнее в этом отношении, и у них на
несколько сот долларов можно развернуться.