одного из известных и уважаемых брокерских домов, который получил хорошее математическое
образование. Он окончил знаменитый инженерный институт. Этот человек разработал графики,
основанные на тщательном и детальном изучении динамики цен на многих рынках - акций,
облигаций, хлопка, пшеницы, денег и тому подобного. Он собрал данные за многие годы,
вычислил коэффициенты корреляции и размах сезонных колебаний и - словом, все. Он годами
использовал свои графики в ходе торгов на бирже. На самом деле он просто использовал
результаты некоторых очень разумно рассчитанных усреднений. Мне говорили, что он
выигрывал всегда, пока мировая война не смяла все и не сделала все прошлые наблюдения
бесполезными. Я слышал, что он и его последователи потеряли миллионы, прежде чем
смирились с поражением. Но даже мировая война не может помешать рынку акций быть
бычьим, когда есть соответствующие условия, и быть медвежьим при другой конфигурации
событий. Чтобы знать, как делать деньги, мужчине достаточно уметь верно оценивать условия.
Я не имею в виду совсем сбиться с пути, как в этом случае, но, когда я вспоминаю свои
первые годы на Уолл-стрит, мне в голову приходит что-то подобное. Сейчас я знаю то, чего не
знал тогда, и я думаю об ошибках, причиной которых было невежество, и это те самые ошибки,
которые средний спекулянт совершает год за годом.
После того как я вернулся в Нью-Йорк, чтобы в третий раз попытаться обыграть рынок, я
торговал очень активно. Я не рассчитывал на такие же успехи, как в игорных домах, но надеялся,
что спустя какое-то время я смогу достичь много большего, поскольку смогу крутить гораздо
более крупные пакеты акций. Как я теперь понимаю, моей главной проблемой было то, что я не
видел жизненно важной разницы между азартной игрой на бирже и спекуляцией. Но тем не
менее, поскольку у меня уже был семилетний опыт изучения ленты и определенная природная
склонность к игре, мои деньги приносили очень высокий процент, хотя, конечно, настоящим
богатством это не назовешь. Я, как и прежде, выигрывал и проигрывал, но в целом был в
выигрыше. Чем больше я зарабатывал, тем больше тратил. Так ведут себя большинство мужчин.
Нет, не только те, на кого валятся легкие деньги, но любой человек, если только он не раб
накопительского инстинкта. У некоторых людей, вроде старины Рассела Сейджа, инстинкты
зарабатывать и копить развиты одинаково сильно, так что вполне естественно, что умирают они
чрезвычайно богатыми.
Ежедневно с десяти до трех меня занимала исключительно игра - как обыграть рынок, но
после трех - игра моей собственной жизни. Не поймите меня неверно. Я никогда не допускал,
чтобы развлечения мешали делу. Если я проигрывал, то лишь потому, что был не прав, а не
оттого, что страдал от последствий излишеств или распутства. Я никогда не позволял себе,
чтобы утреннее похмелье могло стать помехой в игре. Я просто не имею права на те вещи,
которые могут подточить мою физическую бодрость и ясность сознания. Даже в своем
нынешнем положении я ложусь спать обычно не позже десяти. В молодости я никогда не
засиживался в компаниях допоздна, поскольку недосып мешает мне заниматься делом. В
среднем я всегда довольно прилично выигрывал, так что мне никогда не приходило в голову
экономить на радостях жизни. А рынок всегда был рад снабдить меня всем потребным. Во мне
развилась уверенность в себе, свойственная мужчинам, которые способны обеспечить себе хлеб
с маслом.
Первое, что я изменил в своем подходе к игре, - это временные рамки. Я не мог дожидаться,
пока движение курса созреет и станет определенным, чтобы потом, как я всегда делал в игорных
домах, срубить свои один-два пункта. Если, работая в конторе Фуллертона, я хотел поймать
движение цен, нужно было начинать намного раньше. Иными словами, мне пришлось изучать
формирующиеся тенденции, чтобы предвидеть движение акций. Это звучит как чудовищная
банальность, но следует понять, что я имею в виду. Самым важным для меня было это
изменение в моем отношении к игре. Мало-помалу я понял важнейшую разницу между тем,
чтобы ставить на колебания цен, и тем, чтобы предвидеть закономерные подъемы и падения