фондовый рынок. Банковская паника началась только через неделю. Это был настоящий
мужчина, Дж. П. Морган. Такие встречаются редко.
Это был самый, яркий день в моей карьере биржевого дельца. В этот день я выиграл больше
миллиона долларов. В этот день увенчалась полным успехом моя первая сознательно
спланированная кампания. Предвиденное мною сбылось. Но главным было то, что сбылась моя
безумная мечта. Я был королем этого дня!
Нужно, разумеется, объяснить. Проведя в Нью-Йорке несколько лет, я зациклился на
вопросе, почему на Нью-Йоркской бирже я не могу выиграть в игре, в которой я побеждал в
игорных домах в Бостоне, когда мне было всего пятнадцать. Я был уверен, что однажды я
обнаружу причину промахов и устраню ее. И тогда у меня будет не только воля к победе, но и
знание того, как ее добиться. А это означает власть.
Только не нужно понимать меня неверно. Это не было сознательным стремлением к
величию или тщеславным стремлением к победе. Это была, скорее, мечта о том, что та самая
биржа, которая прежде ставила меня в тупик, однажды будет есть из моих рук. Я
предчувствовал, что такой день настанет, И он настал - 24 октября 1907 года.
Я это говорю вот почему. В то утро один брокер, который выполнял многие заказы моих
брокеров и знал, что я очень крупно играю на стороне медведей, ехал по городу в компании с
одним из партнеров одного из крупнейших уолл-стритовских банков. Мой приятель рассказал
банкиру о размахе моих операций, а я действительно дошел в этом смысле до известного
предела. Да и что за польза в правоте, если ты не можешь извлечь из нее все хорошее, что она
может дать?
Может быть, брокер преувеличивал, чтобы рассказ звучал еще внушительней. А может быть,
у моей игры было куда больше последователей, чем я представлял себе. А может быть, банкир
знал лучше меня, насколько критична ситуация. В любом случае приятель потом мне
рассказывал так:
- Он с большим интересом отнесся к моему рассказу о твоем прогнозе того, что случится с
рынком после того, как в результате еще одного или двух ударов начнется действительно
массовая продажа всех акций. Когда я окончил, он сказал, что, пожалуй, позже он попросит
меня кое-что сделать.
Когда комиссионные дома обнаружили, что при любой цене кредита на рынке не найти ни
цента, я понял, что время пришло. Я послал брокеров на биржу. Не было ни единого
предложения о покупке акций Тихоокеанской железной дороги. Ни по какой цене! Только
пpeставьте это себе! И с другими акциями та же история. Нет денег, чтобы держать акции,
никто их не покупает.
У меня была грандиозная бумажная прибыль, и для того, чтобы сбить цены окончательно,
мне было достаточно послать приказы о продаже десяти тысяч акций Тихоокеанской дороги и
полудюжины других акций, приносящих хорошие дивиденды; а за этим начнется нечто
невообразимое - настоящий ад. Сегодня я думаю, что в результате наступила бы такая жуткая
паника, что Совету управляющих биржи пришлось бы пойти на ее закрытие, как им позднее
пришлось сделать в августе 1914 года, когда началась мировая война.
С одной стороны, в результате мои бумажные прибыли очень сильно бы выросли. Но была
возможность и того, что эту прибыль не удастся обратить в реальные деньги. Нужно было учесть
и многое другое, в том числе соображение, что это затруднит переход к подъему котировок,
который я уже начинал предвидеть, к компенсирующему оживлению бир-деевой торговли после
этого грандиозного кровопускания. Паника такого масштаба принесла бы много несчастий и
всей стране.
Я принял решение, что, раз уж неразумно и опасно продолжать активную игру на
понижение, нет никакого смысла продавать и дальше. Так что я развернулся и начал покупать.
Очень скоро после того, как мои брокеры начали скупать для меня акции - и, кстати, по