этим журналистом и ни с кем другим из этой редакции. Я узнал о публикации этой статьи
только в девять утра, да и то - спасибо приятелю. Я-то этой газеты вообще никогда не читал.
Без этой статьи я не имел бы достаточно большого рынка, чтобы распродать весь хлопок.
Эта проблема возникает при любой масштабной операции. Из такой операции невозможно
выбраться втихаря. Такую операцию нельзя закрыть, когда тебе захочется или когда ты решишь,
что самое время выбираться. Приходится закрывать ее, когда возникают условия, когда
появляется рынок, способный поглотить твой товар. Если такая возможность не возникнет, это
может стоить миллионы. И здесь колебаться нельзя. Нерешительность может все погубить. И
здесь нельзя использовать такие, например, финты, как конкурентные покупки, нацеленные на
вздувание цен на рынке медведей. В результате можно получить резкое сужение рынка. И нужно
отдавать себе отчет, что увидеть удачный случай намного труднее, чем может показаться. Нужно
быть очень бдительным и все время начеку, чтобы не упустить удачу.
Не все, понятно, знали о моей случайной удаче. На Уолл-стрит, да, вообще говоря, и везде,
любой случай, который ведет к большим деньгам, воспринимают с подозрением. Если
случайность оказывается неприбыльной, никто и не вспомнит о случайностях. Все будут
говорить только о том, что это вполне логично, что нельзя быть таким свински жадным или что
при таком самомнении иначе и быть не может. Но если тебе удалось получить хорошую
прибыль, то ты сразy грабитель и вообще в этом мире хорошо только наглым и бессовестным
хапугам, а сдержанные и достойные люди не получают ничего.
Меня обвиняли в изощренном коварстве не только обчищенные мною торговцы, которые не
хотели признать, что все дело в их собственной безрассудности и опрометчивости. Другие
думали так же.
Через день или два после всего этого меня встретил один из самых крупных деятелей в мире
хлопка и сказал:
- Ливингстон, это была самая ловкая сделка в твоей жизни. Я-то прикидывал, сколько ты
потеряешь, когда начнешь выгружать весь этот хлопок на рынок. Ты ведь знаешь, этот рынок не
мог взять больше пятидесяти или шестидесяти тысяч кип, чтобы при этом цена не просела, и
мне было очень интересно, как ты сумеешь избавиться от остального, чтобы при этом не
остаться без штанов. Но то, что ты удумал, мне просто в голову не пришло. Это было ловко
проделано.
- Мне не пришлось совершенно ничего делать, - заверил я его с самым честным видом.
Но он только повторил:
- Поразительно ловко, голубчик. Не будь слишком скромным! Просто изумительно ловко.
После этой операции меня в некоторых газетах стали называть «хлопковым королем». На
деле-то я вовсе не заслуживал этого титул. Каждому понятно, что во всех Соединенных Штатах
не хватит денег, чтобы купить полосу в нью-йоркской «Уолд» и устроить такую публикацию. В
общем, я получил тогда совершенно не заслуженную мной репутацию.
Но я все это рассказал не для того, чтобы посокрушаться над тем, что по милости
газетчиков совершенно не заслуживающие этого спекулянты оказываются увенчанными
лаврами, и не затем, чтобы подчеркнуть роль удачи и везения. Я просто хотел рассказать, как в
результате спекуляции июльским хлопком газетчики сделали меня знаменитым человеком. Если
бы не они, я бы не пересекся с этим замечательным человеком. Перси Томасом.
Глава 12
Вскоре после того, как я с неожиданным для себя успехом закончил операцию с июльским
хлопком, мне по почте пришла просьба о встрече. Письмо подписал Перси Томас. Естественно,
я тут же ответил, что буду счастлив видеть его у себя в любое удобное ему время. На следующий
день он появился.
Я издавна относился к нему с восхищением. Его имя знал каждый, кого интересовали
выращивание или торговля хлопком. Ссылки на его суждения мне приходилось слышать не