долгом становится покупать. Как говаривал Пэт Херн: «Ничего не известно, пока не сделаешь
ставки!» Я должен проверить - прав я относительно рынка или нет; а доказательства придут
только в конце месяца в брокерском отчете о результате моих операций.
Я начал покупать хлопок и в один миг собрал свою обычную линию, около шестидесяти
тысяч кип. Это была самая глупая игра за всю мою жизнь. Вместо того чтобы руководствоваться
собственными наблюдениями и выводами, я просто играл за другого. Эта игра и не могла
окончиться как-то иначе. Мало того, что я покупал, не имея внутренних оснований для этого, но
я и покупал не так, как требовали мои проверенные опытом правила. Я торговал неверно. Начав
слушать другого, я пропал.
Рынок шел не по-моему. Когда я уверен в своей позиции, это не вызывает у меня страха или
нетерпения. Но рынок вел себя не так, как должен бы, если бы Томас был прав. Сделав первый
неверный шаг, я затем сделал и второй, и третий, и, разумеется, все окончательно запуталось.
Подчиняясь чужой воле, я не только игнорировал убытки, но и принял на себя поддержку рынка.
Такой стиль игры чужд моей природе и противоречит моим правилам и теориям торговли. Даже
подростком я вел себя умнее. Но здесь был не я. Я стал другим человеком.
Я закупал не только хлопок, но и пшеницу, причем в больших объемах. Вот с ней я работал
умно и ловко, и она показывала мне очень пристойную прибыль. Моя глупая затея - держать
высокие цены на хлопок - привела к тому что я собрал почти сто пятьдесят тысяч кип. Должен
признаться, что в тот период я чувствовал себя не очень хорошо. Я упоминаю об этом не для
того, чтобы найти извинения своим грубым просчетам, а просто отмечаю факт. Помнится, я
поехал отдохнуть на 6epeгу в Бэйшор.
Там я поразмыслил о ситуации. У меня было чувство, что мои спекулятивные обязательства
сильно завышены. Я человек не робкий, но из-за охватившей меня тревоги я решил, что следует
разгрузить мою повозку. Для этого нужно было закрыть операции либо с хлопком, либо с
пшеницей.
Кажется невероятным, что, имея такое знание игры, проведя на бирже больше двенадцати
лет, я сделал совершенно ошибочный выбор. Мой хлопок показывал убытки, и я сохранил его.
Пшеница показывала прибыль, и я ее продал. Это была совершенная глупость, единственное, что
могу сказать в свое оправдание, что это был не я, это играл Томас. Среди всех возможных в
спекуляции просчетов мало что сравнимо с попыткой наращивать позицию, когда убытки также
растут. Чуть позже эта моя операция с хлопком отлично это доказала. Всегда нужно продавать
то, что несет убытки, и держать то, что дает прибыли. Разумность этого правила настолько
очевидна и бесспорна, что даже сегодня я дивлюсь, как я мог сделать прямо наоборот.
Итак, я продал мою пшеницу, собственными руками урезал прибыль, которую она могла
дать. После того как я вышел из игры, цена выросла на двадцать центов за бушель. Если бы я
сохранил пшеницу, моя прибыль могла бы составить почти восемь миллионов долларов. Но я
решил удерживать убыточную позицию, а потому купил еще хлопка!
Очень отчетливо помню, как я ежедневно покупал хлопок, все больше и больше хлопка. А
почему я его покупал? Чтобы не дать цене понизиться! И если такая игра не является
сверхдилетантством, то что же она такое? Я просто вкладывал сюда все больше и больше денег,
чтобы потом их все потерять. Мои брокеры и мои личные друзья не могли этого понять, да и до
сих пор не понимают. Если бы все обернулось иначе, это было бы чудом. Меня не раз
предупреждали, что не стоит уж слишком доверять блистательным аналитическим работам
Перси Томаса. Но я, не обращая внимания на эти предупреждения, продолжал покупать хлопок,
чтобы он не подешевел. Я его покупал даже в Ливерпуле. Я набрал четыреста сорок тысяч кип и
только тогда осознал, как я вляпался. Но было уже поздно. Хлопок свой я продал.
Я потерял почти все, заработанное мной на сделках с акциями и сырьем. Я проигрался не
совсем вчистую, но у меня осталось меньше сотен тысяч, чем я имел миллионов до встречи с
моим блистательным другом Перси Томасом. То, что из всех живущих на земле именно я