Невозможно вообразить, как мне не терпелось вернуться к возможности торговать с
прежним размахом. Это желание так сильно жгло меня, что ни о чем другом я просто думать не
мог, но все-таки я сдерживал себя. Я наблюдал за тем, как акции «Бетлехем стил» день за днем
карабкаются все выше и выше, а я был уверен, что все именно так и должно было быть, но при
этом удерживался от того, чтобы бежать в контору «Уильямсон и Браун», чтобы купить свои
пятьсот акций. Я отдавал себе отчет, что моя первая ставка должна быть гарантированным
выигрышем - насколько вообще в делах человеческих что-либо бывает гарантированным.
Каждый пункт движения акций вверх означал для меня упущенные пятьсот долларов.
Подъем на первые десять пунктов означал, что если бы я сразу начал строить пирамиду,
вкладывая всю бумажную прибыль в покупку акций, то имел бы уже тысячу акций и при каждом
движении курса вверх на пункт я бы прибавлял по тысяче долларов. Но я держал себя в руках и,
не поддаваясь ни надежде, ни вере в собственную удачу и расчет, прислушивался только к
собственному опыту и здравому смыслу. А он говорил, что я смогу рисковать, когда опять буду
располагать приличными средствами. Но в том моем положении даже небольшой риск был для
меня непозволительной роскошью. Шесть недель выдержки! Но в конце здравый смысл одержал
верх над надеждой и алчностью!
По-настоящему меня начало трясти от волнения, когда курс дошел до 90. При мысли об
упущенных возможностях у меня просто разрывалось сердце. Когда курс добрался до 98, я сказал
себе: «Скоро цена дойдет до ста, а потом все и рванет!» Лента говорила о том же самом с еще
большей ясностью. На самом-то деле она просто орала об этом в мегафон. И я был уверен, что
это не обманчивый голос надежды, а опыт и понимание. Тут я решил: «Нельзя ждать, пока она
дойдет до ста. Нужно прыгать. Все уже ясно и надежно».
Я ринулся в контору «Уильямсон и Браун» и приказал купить пятьсот акций «Бетлехем
стил». Их рыночная цена в тот момент была 98. Мне они достались по цене от 98 до 99. Сразу
после этого курс рванул вверх, и торги в тот день закрылись на отметке 114 или 115. Я прикупил
еще пятьсот акций.
На следующий день цена выросла до 145, и я снял куш. Я честно заработал деньги для игры.
Эти шесть недель выжидания нужного момента были самым напряженным и изматывающим
периодом в моей жизни. Но все окупилось сполна, и теперь у меня были деньги для операций со
среднего объема пакетами акций. Мне больше никогда не придется иметь верхним пределом
ставки пятьсот акций.
В любом деле очень важно правильно начать, и после этой операции с акциями «Бетлехем
стил» все пошло настолько хорошо, что никто бы не поверил, что торговлю ведет тот же самый
человек. Но, конечно же, я был уже другим человеком. До этого я был охвачен тревогой и все
время ошибался, а теперь мне было легко и я был прав. Меня не доставали никакие кредиторы, и
мои оценки не были искажены ни недостатком средств, ни нашептываниями со стороны; я опять
был один, и я выигрывал.
Я уже был на верном пути к богатству, когда пронеслась весть о гибели «Лузитании».
Случается получать удары, после которых чувствуешь, как будто тебе попали прямо в солнечное
сплетение; может быть, так и надо во избежание иллюзий, будто предвидение рынка может
быть совершенно безупречным, исключающим любые разорительные промахи. Потом
некоторые говорили, что ни один по-настоящему профессиональный спекулянт не дал сбить
себя с ног известием о том, как немецкая подлодка торпедировала «Лузитанию», а потом шли
истории о том, как они сами в этом деле сумели опередить всю Уолл-стрит. Лично я оказался не
настолько умен, чтобы ускользнуть от волны панического падения курсов, вызванной этой
катастрофой. Было еще один или два случая, когда произошел внезапный и очень разорительный
откат рынка, от которых я тоже не смог защититься. Но, несмотря на это, в конце 1915 года на
моем счету у брокера лежали сто сорок тысяч долларов. И хотя большую часть этого года я
практически безупречно предвидел движения рынка, это было все, что я смог заработать.