которое все еще было слишком распространено в успешно
христианизированных обществах. Тот факт, что автомобили –
источники загрязнения, становится проблемой достаточно значимой,
чтобы привлечь общественное внимание, когда гораздо худшие
проблемы, разрешенные с помощью двигателя внутреннего
сгорания, исчезают из вида. Люди, пораженные бедностью, не
беспокоятся об углекислом газе. Не то чтобы уровень CO2 был
неважен. Он неважен, когда вы работаете вусмерть, голодаете, едва
наскребаете себе на жизнь на каменистой, неподатливой, покрытой
терном и чертополохом почве. Уровень CO2 неважен, пока не
изобретен трактор и сотни миллионов людей не перестали голодать.
В любом случае, к тому моменту, когда на сцену в конце XIX века
вышел Ницше, проблемы, которые христианство оставило
неразрешенными, стали первостепенными.
Ницше описывал себя как философа с молотком142, и не то чтобы
он сильно преувеличивал. Его разрушительная критика
христианства, уже ослабленного конфликтом с той самой наукой,
которую оно подтолкнуло к росту, содержала две основные линии
атаки. Прежде всего, Ницше утверждал, что само чувство истины,
развившееся в высшем смысле в христианстве, и поставило под
вопрос, а затем подорвало фундаментальные предпосылки для веры.
Отчасти это произошло потому, что разница между моральной, или
нарративной, истиной и объективной истиной было еще не
полностью осмыслено (и таким образом противоположность
виделась там, где она вовсе не обязательно существует), но это не
противоречит главному. И современные атеисты, противостоящие
христианству, тоже принижают фундаменталистов, поскольку
последние настаивают, к примеру, на том, что рассказ о сотворении
мира в Книге Бытия – объективная правда. При этом они используют
собственное чувство истины, высоко развитое за столетия
христианской культуры. Через десятилетия Карл Юнг продолжил
развивать доводы Ницше, указывая на то, что во времена
Просвещения Европа будто бы пробудилась от христианского сна и
решила ставить под сомнение все, что до сих пор принимала как
должное. «Бог умер! – сказал Ницше. – Бог не воскреснет! И мы его
убили! Как утешимся мы, убийцы из убийц! Самое святое и
могущественное Существо, какое только было в мире, истекло
кровью под нашими ножами – кто смоет с нас эту кровь?»143
Согласно Ницше, главные догмы западной веры больше не
заслуживали доверия, учитывая, что западный разум теперь считал
истиной. Но самым разрушительным был второй выпад Ницше. Он
касался устранения истинного морального бремени христианства в
процессе развития Церкви. Философ с молотом напал на раннюю,
ставшую затем весьма влиятельной, линию христианского мышления:
христианство принимало установку, что жертва Христа, и только
эта жертва, искупила человеческие грехи. Это вовсе не значило, что
христианин, который верил, что Христос умер на кресте ради
спасения человечества, таким образом был освобожден от каких-
либо и тем более от всех собственных моральных обязательств. Но