12 правил жизни. Противоядие от хаоса - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 164

что у нее есть сейчас. Она упрощает мир до того, что помогает или

мешает ее реализации, и упрощает все остальное до

иррелевантности. Идея очерчивает фигуру. Идея – это личность, а не

факт. Когда она проявляет себя внутри личности, она весьма

склонна сделать из этой личности свой аватар: принудить личность

выразить ее. Иногда этот импульс, это овладение, может быть

настолько сильным, что человек скорее умрет сам, чем позволит

погибнуть идее. В общем и целом, это плохое решение, учитывая, что

зачастую сама идея должна умереть, а человек может перестать быть

ее аватаром, изменить свой путь и продолжить идти. Если

использовать драматичную концептуализацию наших предков,

наиболее фундаментальные убеждения должны умереть – должны

быть принесены в жертву, – когда отношения с Богом прерваны,

например, когда чрезмерное, невыносимое страдание указывает на

необходимость перемен. Это не говоря о том, что будущее можно

сделать лучше, если принести надлежащие жертвы в настоящем. Ни

одно другое животное до этого не додумалось, да и нам

потребовались на это сотни тысяч лет. Понадобились еще целые эры

наблюдений и поклонения героям, а затем тысячелетия

исследований, чтобы идея выкристаллизовалась в историю. Затем

потребовались дополнительные огромные временные отрезки,

чтобы оценить эту историю, принять ее, чтобы теперь мы просто

могли сказать: «Если вы дисциплинированны и в вашем приоритете в

первую очередь будущее, а затем настоящее, вы можете изменить

структуру реальности в свою пользу».

Но как это лучше сделать?

В 1984 году я начал тот же путь, что и Декарт. В то время я не знал,

что это тот же путь, и я не претендую, что сам сродни Декарту,

которого по праву называют одним из величайших философов всех

времен. Но я действительно мучился от сомнений. Я перерос

поверхностное христианство своей юности, когда смог понять

основы теории Дарвина. После этого я не мог отличить базовые

элементы христианской веры от принятия желаемого за

действительное. Социализм, который вскоре стал меня привлекать в

качестве альтернативы, оказался столь же иллюзорным. Со временем

я стал понимать, благодаря великому Джорджу Оруэллу, что во

многом такое мышление находило мотивацию в ненависти к богатым,

а не в настоящем уважении к бедным. К тому же социалисты в

действительности были в большей степени капиталистами, чем сами

капиталисты. Они так же сильно верили в деньги. Они просто думали,

что если бы деньги были у других людей, проблемы, мучающие

человечество, исчезли бы. Но это попросту неправда. Существует

множество проблем, которые деньги не решают, и проблем, которые

деньги только усугубляют. Богатые люди все равно разводятся,

отдаляются от детей, страдают от экзистенциального страха, болеют

раком и деменцией и умирают в одиночестве, без любви.

Освобождаясь от проклятья денежной зависимости, богачи спускают

состояния в неистовстве наркотиков и пьянства. И скука тяжким

грузом лежит на людях, которым нечего делать.

В то же время меня мучил сам факт холодной войны. Я был ею