чем проясняет. Через несколько недель листик рассыплется,
растворится. Его бы и вовсе не существовало, если б не дерево. И он
не сможет продолжить свое существование без дерева. Вот так наши
ноутбуки соотносятся с миром. Столь многое из того, чем они
являются, лежит за пределами их границ, что девайсы с экранами,
которые мы держим на коленях, могут лишь поддерживать свой
компьютероподобный фасад в течение нескольких коротких лет.
Почти все, что мы видим и держим, устроено так же, хотя зачастую
это не столь очевидно.
Инструменты, препятствия и расширение в мир
Мы предполагаем, что видим предметы и вещи, когда смотрим на
мир. Но на самом деле это не так. Наши развитые системы
восприятия трансформируют взаимосвязанный, сложный и
многоуровневый мир, в котором мы не очень-то обжились, в вещи per
se и в полезные вещи (или в их заклятых врагов – вещи, которые
мешают). Это необходимое, практичное упрощение мира. Это
трансформация почти бесконечной сложности вещей с помощью
узкой спецификации нашей цели. Вот как точность заставляет мир
разумно себя проявлять. Это далеко не то же самое, что
воспринимать предметы.
Представление о том, что сначала мы видим бесполезные
сущности, а потом придумываем для них значение, неверно. Мы
воспринимаем значение напрямую160. Мы видим полы, по которым
можно ходить, двери, в которые можно войти, стулья, на которых
можно сидеть. Вот почему погремушка и пенек попадают в
последнюю, общую категорию, хотя объективно у них мало общего.
Мы видим камни, потому что можем их кидать, и облака, потому что
они могут пролиться на нас дождем, яблоки, потому что это еда, и
чужие автомобили, потому что они появляются на пути и мешают
нам. Мы видим инструменты и препятствия, а не предметы и вещи.
Более того, мы видим инструменты и препятствия на уровне
«портативного» анализа, который делает их наиболее полезными
(или опасными), учитывая наши потребности, возможности и
ограничения восприятия. Мир открывается нам как нечто, что можно
использовать, и как нечто, по чему можно перемещаться, а не просто
как нечто, что просто существует. Мы видим лица людей, с которыми
говорим, потому что нам надо общаться и кооперироваться с ними.
Мы не видим их микрокосмические субструктуры, их клетки или
субклеточные органеллы, молекулы и атомы, которые составляют эти
клетки. Не видим мы и макрокосмос, который их окружает: членов
семьи и друзей, которые составляют их непосредственные
социальные круги, экономику, в которую они встроены, и экологию,
которая всех их включает. Наконец, что не менее важно, мы не видим
их сквозь время. Мы видим их в узком, непосредственном,
захватывающем сейчас, а не в окружении вчерашних и завтрашних
дней, которые могут быть более важной частью этих людей, чем что
бы то ни было, что ясно проявляется в текущий момент. И мы должны
так видеть, иначе мы будем перегружены.
Когда мы смотрим на мир, мы воспринимаем только то, чего