При таких обстоятельствах наши тела готовят себя к любым
возможностям163. Прежде всего, мы мерзнем. Тогда рефлексы
переходят в эмоцию, на следующий этап восприятия. Это что-то
пугающее? Или что-то полезное? Надо ли с этим бороться? Или
игнорировать? Как мы это определим и когда? Мы не знаем. Теперь
мы находимся в затратном и требовательном состоянии готовности.
Наши тела затоплены кортизолом и адреналином. Наши сердца
бьются быстрее. Наше дыхание ускоряется. Мы с болью осознаем, что
чувство компетентности и полноты исчезло, что это был лишь сон.
Мы прибегаем к физическим и психологическим ресурсам, аккуратно
припасенным только на этот момент, если нам вообще повезло
таковые ресурсы иметь. Мы готовимся к худшему. Или к лучшему. Мы
яростно вжимаем педаль газа в пол и одновременно бьем по
тормозам. Мы кричим или смеемся. Мы испытываем отвращение или
страх. Мы плачем. А потом начинаем разбирать хаос по частям.
И вот обманутая жена, страшно выбитая из колеи, чувствует
необходимость поведать обо всем самой себе, сестре, лучшей
подруге, незнакомцу в автобусе или отступает в тишину и одержимо
размышляет, пока не приходит все к тому же самому. Что пошло не
так? Что такого она сделала, что нельзя простить? Кто этот
человек, с которым она жила? Что это за мир, в котором такое
возможно? Какому богу пришло в голову создать такое место? Какой
разговор могла бы она начать с этим новым, вызывающим ярость
человеком, живущим в оболочке ее бывшего мужа? Какие формы
мести могут удовлетворить ее гнев? Кого она может соблазнить в
ответ на такое оскорбление? Она, в свою очередь, разгневана,
напугана, поражена болью и взволнована возможностями своей
новообретенной свободы.
Эта твердость горной породы, надежность фундамента на самом
деле была неустойчивостью, неопределенностью. Фундамента
вообще не было. Ее дом был построен на песке. Лед, по которому она
скользила, был слишком тонок. Она провалилась под него, в воду, и
тонет. Ей нанесен такой тяжелый удар, что гнев, ужас и горе
поглощают ее. Чувство, что ее предали, ширится, пока весь мир не
отступает. Где она? В преисподней, со всеми ее ужасами. Как она туда
попала? Этот опыт, это путешествие в субструктуру вещей – все это
тоже восприятие, в его зарождающейся форме; подготовка,
обдумывание, что могло бы быть и что все еще может быть, эмоции и
фантазия. Все это – глубокое восприятие, необходимое, прежде чем
снова появятся знакомые некогда объекты, если они вообще
появятся, в своей упрощенной и удобной форме. Это восприятие,
действующее до того, как хаос возможности снова выразится в
функциональных реальностях порядка.
«Было ли это действительно неожиданно?» – спрашивает она себя
и других, думая о пережитом. Должна ли она теперь чувствовать вину
за то, что проигнорировала предупредительные сигналы, наверняка
едва ощутимые, будучи настроена их избегать? Она вспоминает, как
после свадьбы с нетерпением приникала к мужу каждую ночь, чтобы
заняться любовью. Пожалуй, было бы слишком ожидать такого