некоторые нет, но они невероятно древние, с точки зрения
эволюции. Угнетают ли ракообразные мужского пола ракообразных
женского пола? Надо ли перевернуть их иерархии вверх
тормашками? В обществах, которые хорошо функционируют, – не в
сравнении с гипотетической утопией, а на контрасте с другими
существующими историческими культурами – компетентность, а не
сила, является первичной детерминантой статуса. Компетентность.
Умения. Навыки. Не сила. Это очевидно и иллюстрируется как
примерами, так и фактами. Ни один человек с раком мозга не будет
настолько настроен на равноправие, чтобы отказаться от услуг
хирурга с лучшим образованием, лучшей репутацией и, возможно, с
самыми высокими доходами. Самыми достоверными признаками
долгосрочного успеха в западных странах являются такие личные
качества, как ум (определяется измерением когнитивных
способностей или тестами IQ) и добросовестность (черта,
характеризуемая трудолюбием и склонностью к порядку)188.
Существуют исключения. Предприниматели и художники более
открыты разным опытам189, а это иная определяющая личностная
черта, чем добросовестность. Но открытость связана с вербальным
интеллектом и креативностью, так что это исключение приемлемо и
понятно. Предсказуемая сила этих свойств, говоря языком
математики и экономики, исключительно высока – если
использовать терминологию силы, она среди самых высоких
показателей, когда-либо измерявшихся в самых сложных областях
социальных наук. Целая батарея личностных/когнитивных тестов
может увеличить вероятность трудоустроить сотрудника с
компетентностью выше среднего с 50:50 до 85:15. Это факты, и они
так же подтверждаются, как и многие другие факты в социальных
науках (а это говорит больше, чем вы можете подумать, ведь
социальные науки – более эффективные дисциплины, чем признают
их циничные критики). Таким образом, государство поддерживает не
только односторонний радикализм, оно поддерживает также
идеологическую обработку. Мы не учим наших детей тому, что земля
плоская. Точно так же мы не должны учить их неподтвержденным,
идеологически обусловленным теориям о природе мужчин и
женщин – или о природе иерархии.
Не будет лишним отметить (если позволят деконструкционисты),
что наука может быть пристрастна и работать в интересах силы. Не
будет лишним предупредить об этом или подчеркнуть, что
доказательства слишком часто являются тем, чем, как решают
могущественные люди, включая ученых, они должны являться. В
конце концов, ученые тоже люди, а люди любят силу так же, как силу
любят лобстеры – точно так же деконструкционисты любят, чтобы их
знали по их идеям и стремятся усесться прямиком на вершине
академических иерархий. Но это не значит, что наука, или даже
деконструкционизм, – это только про силу. Зачем вообще в это
верить? Зачем на этом настаивать? Возможно, дело вот в чем: если
только сила существует, то использование силы становится
полностью оправданным.