когда женщина пытается проверить, достаточно ли у него сочные
ножки. Она отчаивается ждать и растапливает печь, готовясь
приготовить и съесть объект своей безумной заботы. Гретель,
которую, по всей видимости, не удалось усыпить до состояния
полного подчинения, выжидает момент, когда на нее не обращают
внимания, и толкает добрую старую женщину в печь. Дети убегают и
воссоединяются со своим отцом, который полностью раскаялся в
своих злодеяниях. В семье вроде этой самый лакомый кусочек
ребенка – это его личность, и его всегда съедают первым.
Избыточная защита разрушает развивающуюся душу.
Ведьма в сказке про Гензеля и Гретель – это Ужасная мать, темная
половина
символической
женственности.
Будучи
глубоко
социальными по своей сути, мы склонны рассматривать мир как
историю, герои которой – это мать, отец и дитя. Женское начало как
целое – это неизвестная природа за пределами культуры, созидания
и разрушения: это защищающие руки матери и разрушительный
элемент времени, прекрасная девственница-мать и кикимора
болотная. Эту архетипическую сущность в конце XIX века шведский
антрополог Йоханн Якоб Бахофен спутал с объективной,
исторической реальностью. Бахофен предположил, что человечество
в своей истории прошло серию этапов развития. Грубо говоря,
первой фазой (после несколько анархичного и хаотичного начала)
была Das Mutterrecht199 – общество, в котором женщины занимали
доминантные позиции власти, уважения и чести, где правили
полиамория и промискуитет и где отсутствовала любая
определенность отцовства. Вторая, дионисийская фаза, была фазой
перехода, во время которой изначальные матриархальные основы
были перевернуты, и власть взяли мужчины. Третья фаза,
аполлонийская, все еще господствует и сегодня. Патриархат правит, и
каждая женщина принадлежит одному мужчине. Идеи Бахофена
стали глубоко влиятельными в определенных кругах, несмотря на
отсутствие исторических доказательств. Например, археолог Мария
Гимбутас в 1980-е и 1990-е годы утверждала, что мирная культура,
сконцентрированная на богине и женщине, некогда характеризовала
неолитическую Европу200. Она считала, что эта культура была
вытеснена и подавлена захватнической иерархической культурой
воина, которая заложила основу современного общества. Историк
искусства Мерлин Стоун сделала такое же заявление в своей книге
«Когда Бог был женщиной»201. Эта серия принципиально
архетипических/мифологических идей стала краеугольным камнем
для теологии женского движения и матриархальных исследований
феминизма 1970-х годов.
Синтия Эллер, написавшая книгу с критикой этих идей – «Миф о
доисторическом матриархате», – назвала подобную теологию
«облагораживающей ложью»202.