Мне очень хорошо знакомо это чувство. Грустное желание
продлить очередное четвертое февраля. Эта грусть — одно из
величайших испытаний для человека. Насколько мы знаем, мы —
единственный вид на планете, наделенный этим даром (или
проклятием?) — осознавать неизбежность своей смерти. Все погибнет
рано или поздно; лишь нам повезло, ведь мы не забываем об этом ни
на день. Как уложить это в голове? Когда мне было девять, при мысли
об этом я могла лишь плакать. Позже, с годами, способность остро
чувствовать скоротечность времени научила меня существовать в
максимальном темпе. Если срок нашего пребывания на земле так
краток, надо приложить все усилия, чтобы жить прямо сейчас.
Поэтому я так много путешествовала, влюблялась, делала карьеру, ела
тонны пасты… У сестры есть подруга, которая думает, что младших
сестер у Кэтрин две, а то и три, потому что то и дело слышит сестра
ездила в Африку, сестра работает на ранчо в Вайоминге, барменшей в
Нью-Йорке, пишет книгу, выходит замуж — неужто все это один и тот
же человек? И правда, если бы можно было разделиться на несколько
Лиз Гилберт, я бы охотно так и сделала — чтобы не упустить в жизни
ни минуты. Да что я говорю? Я и была несколькими Лиз, и в одну
прекрасную ночь, когда им должно было исполниться тридцать, все
они одновременно устали от жизни и упали на колени в ванной на
полу в загородном доме.
Надо заметить, я прекрасно понимаю, что не все переживают
подобный метафизический кризис. Кого-то мысль о смерти повергает
в панику, а кто-то реагирует спокойнее. В мире немало апатичных
людей, но немало и тех, кто способен с достоинством принять
особенности устройства Вселенной, кого действительно не беспокоят
ее парадоксы и несправедливость. Бабушка одной моей подруги
говорила: «В мире нет такой проблемы, которую невозможно было бы
решить с помощью горячей ванны, стакана виски и чтения Псалтыря».
Для кого-то это утверждение истинно. Кому-то требуются более
радикальные меры.
А теперь я все-таки скажу пару слов о своем друге, ирландском
фермере. Казалось бы, таких людей меньше всего ожидаешь встретить
в индийском ашраме. Но Шон — один из тех, кто, как и я, с рождения
испытывал непреодолимое желание, безумную и неослабевающую
необходимость разобраться в законах Вселенной. Не найдя ответов на
свои вопросы в маленьком местном приходе в графстве Корк, в
восьмидесятых Шон отправился в Индию, стремясь обрести
внутреннее спокойствие посредством практики йоги. Несколько лет
спустя он вернулся домой, в Ирландию, на свою молочную ферму. И
вот он сел за стол в старом каменном доме и стал рассказывать отцу, старому фермеру и человеку немногословному, о своих духовных
открытиях на экзотическом Востоке. Отец отстранение слушал, глядя
на огонь в очаге, и курил трубку. Он не произнес ни слова до тех пор, пока Шон не сказал:
— Пап, медитация просто необходима для того, чтобы научиться
безмятежности. Она может спасти твою жизнь. Медитация учит, как
успокоить ум.
Тут отец повернулся к Шону и тихо произнес:
— Мой ум и так спокоен, сын, — после чего снова уставился на