Ничего не имею против всех этих названий. По мне так все они
имеют равное право на существование, поскольку в равной степени
адекватно и неадекватно описывают то, что описать нельзя. Но
каждому из нас нужно имя собственное, которым бы мы называли это
неописуемое нечто. Мне ближе всего Бог, вот я и зову Его Богом.
Признаюсь также, что обычно зову Бога «Он», и меня это ни капли не
коробит, так как я воспринимаю слово «Он» всего лишь как
подходящее личное местоимение, а не анатомическую характеристику
и уж точно не повод для феминистского бунта. Не имею ничего против
того, что для кого-то Бог — это «Она», я даже понимаю, что
вынуждает людей звать Его женским именем. Но, по-моему, Бог-Он и
Бог-Она имеют равное право на существование и одинаково точно и
неточно описывают то, что должны описать. Хотя стоит все-таки
писать эти местоимения с большой буквы в знак уважения к
божественному присутствию — мелочь, а приятно.
Вообще-то, по рождению, а не по убеждению, я христианка.
Родилась в англо-саксонской протестантской семье. Но, несмотря на
мою любовь к Иисусу, великому проповеднику мира на земле, несмотря на то, что я сохраняю за собой право в определенных
жизненных ситуациях задаваться вопросом, как поступил бы Он, с
одной христианской догмой я все же никогда не соглашусь. Это
постулат о том, что единственный путь к Богу — вера в Иисуса. Так
что, строго говоря, никакая я не христианка. Большинство моих
знакомых христиан с пониманием и непредвзятостью относятся к
моим чувствам. Правда, большинство моих знакомых никак не
назовешь догматиками. Тем же, кто предпочитает говорить и думать
строго в рамках христианского канона, могу выразить лишь сожаление
и пообещать не лезть в их дела.
Меня всегда привлекали трансцендентальные мистические учения
во всех религиях. Я с трепетным волнением в сердце отзывалась на
слова любого, кто утверждал, что Бог не живет в догматических
рамках священных писаний, не восседает в небе на троне, а обитает
где-то совсем рядом с нами — гораздо ближе, чем мы можем
предположить, наполняя наши сердца своим дыханием. И я благодарна
всем, кому удалось заглянуть в самый центр собственного сердца и кто
вернулся в мир, чтобы сообщить всем нам, что Бог — это состояние
безусловной любви. Во всех мировых религиозных традициях всегда
были мистики-святые и просветленные, и все они описывали один и
тот же опыт. К сожалению, для многих дело кончилось арестом и
казнью. И все же я отношусь к ним с глубоким трепетом.
По существу, того Бога, к которому я пришла, очень легко
описать. Был у меня когда-то песик. Бездомный, из приюта. Он был
помесью примерно десяти разных пород, и от каждой из них взял
самое лучшее. Пес был коричневого цвета. И когда люди спрашивали, что это за собака, я всегда отвечала одинаково: «Это коричневый пес».
Так и на вопрос, в какого Бога я верю, отвечаю просто: «В хорошего
Бога».
4
Конечно, с той ночи, когда я заговорила с Богом впервые в ванной
на полу, у меня было немало времени, чтобы сформулировать мнение о
Всевышнем. Но тогда, в самом эпицентре мрачного ноябрьского