свой полет, и разбиваться насмерть о землю. Не засохнут и не
погибнут деревья, в реках не потечет кровавая вода. Жизнь будет
продолжаться. Даже на итальянской почте будут по-прежнему терять
посылки, без всякого моего участия, — так почему я столь уверена, что
мое присутствие в мире каждую секунду важно? Почему просто не
позволить жизни идти своим чередом?
Когда я слышу эти доводы, они мне импонируют. Я верю в них —
на уровне разума. Но потом вдруг задумываюсь, подогреваемая
неустанной жаждой деятельности, своей гиперактивностью и
бестолковой алчностью — куда же мне тогда направить свою энергию?
Ответ приходит сразу:
Искать Господа. Так говорит моя гуру. Искать Бога так, как
человек, чья голова горит, ищет воду.
50
Наутро во время медитации меня снова охватывают едкие
ненавистнические мысли. Стараюсь воспринимать их как досадную
телефонную рекламу — они всегда звонят в самый неподходящий
момент. Но во время медитации мне открывается нечто тревожное: мой мозг не такое уж интересное место. Оказывается, мои мысли
ограничены всего несколькими темами, постоянно крутящимися в
голове. Это называется «вынашивать»: я вынашиваю мысли о разводе, о горестях моего замужества, об ошибках, которые сделала, об
ошибках, которые сделал мой муж, и, наконец, о Дэвиде — а на эту
мрачную тему как начнешь размышлять — пути обратно уже нет.
По правде говоря, самой за себя стыдно. Только посмотрите на
меня: живу в священном месте, предназначенном для обучения
медитации в Индии, а все мысли о бывшем парне? Как в восьмом
классе, в самом деле!
Но потом я вспоминаю историю, которую мне как-то поведала
Дебора,
моя
подруга-психолог.
В
восьмидесятые
годы
филадельфийские власти попросили ее оказать психологическую
помощь на благотворительной основе. Речь шла о группе
камбоджийских беженцев, «людей в лодках», недавно прибывших в
город. Дебора — исключительный профессионал своего дела, но эта
задача привела ее в ужас. Камбоджийцы пережили худшее, что люди
способны сотворить друг с другом, — геноцид, изнасилования, пытки, голод, убийства родственников на их глазах, долгие годы в лагерях
беженцев и опасные переезды на Запад в лодках, где люди погибали, а
трупы скармливали акулам, — как Дебора могла им помочь? Какое
представление она имеет об их страданиях?
«Но ты попробуй угадай, о чем хотели говорить все эти люди, когда у них появилась возможность пообщаться с психологом?» —
спросила меня Дебора по окончании своей работы.
Оказалось, их признания сводились вот к чему: «В лагере
беженцев я познакомилась с одним парнем, и мы полюбили друг друга.
Я думала, он любит меня по-настоящему, но потом мы попали на
разные лодки, и он спутался с моей двоюродной сестрой. Теперь он
женат на ней, но утверждает, что любит меня по-прежнему, и все время