53
И вот, полная решимости, на следующее утро я пришла на
Гуруджиту, а та столкнула меня с десятиметровой цементной
лестницы, по крайней мере, по ощущениям было именно так На
следующий день стало хуже. Я проснулась в ярости, и не успела дойти
до храма, как вся взмокла, вскипела, начала исходить злобой. Я все
время думала: «Это же всего полтора часа… что угодно можно терпеть
полтора часа. Вспомни, Лиз: некоторые твои подруги рожали по
четырнадцать часов…» И все равно, сидеть на том стуле было так
неудобно, словно меня прибили к нему гвоздями. Меня окатывали
волны какого-то климактерического жара, и мне казалось, что я упаду
в обморок или укушу кого-нибудь от злости.
Мой гнев был велик Он был направлен на всех в этом мире, но
прежде всего и в особенности на Свамиджи — мастера нашей гуру, который и додумался учредить ритуальное пение Гуруджиты. Уже не
первое проблемное столкновение с великим и давно отошедшим в мир
иной: он являлся мне во сне — тогда, на пляже, требуя остановить
прилив, и мне всегда казалось, будто он надо мной издевается.
Духовный огонь Свамиджи пылал всю жизнь, не угасая ни на
секунду. Как и святой Франциск Ассизский, Свамиджи родился в
обеспеченной семье и должен был продолжить семейное дело. Однако, будучи еще мальчиком, в маленькой соседской деревушке он встретил
святого, и этот опыт глубоко затронул его. В подростковом возрасте
Свамиджи ушел из дому в одной набедренной повязке и совершил
паломничество ко всем святым местам в Индии в поисках своего
духовного учителя. Считается, что он встретил более шестидесяти
святых и гуру, но так и не нашел своего мастера. Свамиджи голодал, ходил босиком, спал на улице во время снежной бури в Гималаях, переболел малярией, дизентерией и считал эти годы счастливейшими в
своей жизни — ведь он искал человека, который показал бы ему Бога.
За эти годы Свамиджи стал хатха-йогом, экспертом аюрведической
медицины и кулинарии, архитектором, садовником, музыкантом и
виртуозом боя на мечах (эта его профессия мне особенно нравится).
Ему перевалило за тридцать, а он так и не нашел своего гуру; но
однажды встретил обнаженного безумного старца, который приказал
ему вернуться домой, в ту деревню, где он видел святого еще
мальчиком, и учиться у того великого мастера.
Свамиджи подчинился, вернулся домой и стал самым преданным
учеником того святого, наконец достигнув просветления под
руководством учителя. Впоследствии Свамиджи сам стал гуру. Его
индийский ашрам разросся от трех комнат на бесплодной ферме до
утопающего в зелени сада, каким мы видим его сегодня. Потом его
вдохновила идея отправиться в путешествие, распространяя идею
медитации по всему миру. В семидесятых он приехал в Америку — и
мир сошел с ума. Свамиджи проводил шактипат — ритуал
божественной инициации — несколько сотен и тысяч раз в день. Он
обладал прямой трансформативной силой. Преподобный Юджин
Кэллендер (уважаемый борец за гражданские права, коллега Мартина
Лютера Кинга-младшего, до сих пор являющийся пастором
баптистской церкви в Гарлеме) вспоминает, как в семидесятые
познакомился со Свамиджи и в изумлении упал перед ним на колени.
В его голове промелькнула мысль: «Это не пустые слова, не обман; это
то самое… Этот человек знает обо мне все».