Нике.
Ник — мой племянник, восьмилетний мальчик. Худоват для
своего возраста, зато до жути умен и пугающе проницателен.
Восприимчивая и сложная натура. Даже через несколько минут после
рождения, среди орущих младенцев в грудничковом отделении он один
молчал, оглядывая кругом взрослыми, умными и встревоженными
глазками. Он выглядел так, словно ему уже не раз приходилось
рождаться на свет и он даже не знал, стоит ли этому радоваться. Ник
— ребенок, для которого жизнь никогда не была простой; он слышит, видит и чувствует происходящее столь интенсивно, столь быстро
поддается эмоциям, что всех нас это порой пугает. Я люблю мальчика
всем сердцем, мне хочется оградить его от всего мира. Подсчитав
разницу во времени между Индией и Пенсильванией, я смекнула, что
Ник сейчас как раз ложится спать. И стала петь Гуруджиту как
колыбельную. Иногда ему трудно уснуть, потому что он никак не
может успокоить свой ум. Так что я посвятила Нику каждое священное
слово этого гимна. Я привнесла в песню все, чему бы мне хотелось его
научить. С каждой строчкой я пыталась успокоить его: пусть мир
порой бывает жесток и несправедлив, но не надо волноваться, ведь мы
его очень любим. Он окружен любящими людьми, сердцами, готовыми
ради него на все. Мало того, он обладает мудростью и терпением, сокрытыми глубоко в душе, которые со временем проявятся и помогут
ему справиться с любыми испытаниями. Он для нас дар Божий. Я
обращалась к Нику посредством древнего санскритского текста и
вдруг заметила, что по щекам текут холодные слезы. Но не успела я
вытереть глаза, как Гуруджита закончилась… Полтора часа прошли
как десять минут. Я поняла, что случилось — это Ник помог мне
просидеть Гуруджиту. Маленькое сердечко, которому я хотела
помочь, — а на самом деле он помогал мне.
Я подошла к передней части храма и поклонилась до самого пола, благодаря Господа, трансформирующую силу любви, себя, свою гуру и
своего племянника, и краем сознания, на молекулярном (не на
интеллектуальном) уровне понимая, что нет никакой разницы между
этими словами, этими понятиями, этими людьми. Затем я удалилась в
зал для медитации, решив пропустить завтрак, и просидела почти два
часа в звенящей тишине.
Стоит ли говорить, что я больше не прогуливала Гуруджиту? Она
стала для меня самой священной практикой в ашраме. Разумеется, Ричард из Техаса не преминул поиздеваться над моим прыжком из
окна общежития и теперь каждый вечер после ужина предупреждал:
«Увидимся завтра на Гуруджите, Хомяк И попробуй для разнообразия
спуститься по лестнице!» На следующей неделе я позвонила сестре, и
та сказала, что по необъяснимой причине Ник вдруг стал засыпать
спокойно. А через несколько дней в библиотеке в книге об индийском
святом Шри Рамакришна мне попалась история об ученице, явившейся
к великому учителю. Она боялась, что недостаточно преданна
практике и ее любовь к Господу слаба. На что святой ответил:
«Неужели ты никого не любишь?» Женщина призналась, что больше
всего на свете обожает своего маленького племянника. Тогда святой
сказал: «Вот и ответ. Пусть он станет твоим Кришной, твоим
возлюбленным. Служа своему племяннику, ты служишь Богу».
Однако все это не так важно. По-настоящему удивительная вещь
случилась в тот же день, когда я выпрыгнула из окна. После обеда я