интересовало только одно: как спасти свою жизнь. Наконец я поняла, что достигла того состояния безнадежного, самоубийственного
отчаяния, когда некоторые как раз и просят о помощи Бога. Кажется, я
читала об этом в книжке.
И вот сквозь рыдания я обратилась к Богу и сказала что-то вроде:
«Привет, Бог. Как дела? Меня зовут Лиз. Будем знакомы».
Да-да, я обращалась к Богу так, будто нас только что представили
друг другу на вечеринке. Но каждый говорит, как может, а я привыкла, что знакомство начинается именно с этих слов. Мне даже пришлось
одернуть себя, чтобы не добавить: «Я ваша большая поклонница…»
— Извини, что так поздно, — добавила я. — Но у меня серьезные
проблемы. И прости, что раньше не обращалась к Тебе напрямую, хотя
всегда была безмерно благодарна за все то хорошее, чем Ты наградил
меня в жизни.
При этой мысли меня накрыла новая волна рыданий. Бог ждал. Я
взяла себя в руки и продолжила:
— Молиться я не умею, да Ты и сам видишь. Но не мог бы Ты мне
помочь? Мне очень нужна помощь. Я не знаю, что делать. Мне нужен
совет. Пожалуйста, подскажи, как поступить. Скажи, что мне делать.
Скажи, что мне делать…
Так вся моя молитва свелась к одной простой просьбе — «скажи, что мне делать». Я повторяла эти слова снова и снова. Уж не знаю, сколько раз. Но молилась я искренне, как человек, чья жизнь зависит
от ответа. И плакала.
А потом все резко прекратилось.
Я вдруг поняла, что больше не плачу. Не успела я довсхлипывать, как слезы исчезли. Печаль улетучилась, как в вакуумную дыру. Я
отняла лоб от пола и удивленно села, отчасти ожидая увидеть некое
великое божество, которое осушило мои слезы. Однако в ванной я
была одна. Но при этом рядом со мной ощущалось что-то еще. Меня
окружало нечто, что можно описать как маленький кокон тишины —
тишины столь разреженной, что боязно дышать, чтобы не разрушить
ее. Меня окутал полный покой. Не помню, когда в последний раз мне
было так спокойно.
А потом я услышала голос. Не паникуйте — то не был зычный
Божий глас, как в голливудских фильмах в озвучке Чарлтона Хестона.
И он не приказывал мне построить бейсбольное поле на заднем дворе.
[2] Это был мой голос, и доносился он изнутри. Но я никогда не
слышала, чтобы мой внутренний голос был таким мудрым, спокойным
и понимающим. Мой собственный голос мог бы звучать именно так —
будь моя жизнь наполнена любовью и определенностью. Невозможно
описать, какой заботой и теплом был проникнут этот голос, который
дал мне ответ и навсегда избавил от сомнений в существовании
божественного.
Он сказал: «Иди спать, Лиз».
И я вздохнула с облегчением.
Сразу стало ясно, что это и есть единственный выход. Ведь любой
другой ответ показался бы мне подозрительным. Вряд ли я поверила
бы хоть одному слову, если бы раскатистый бас вдруг произнес: «Ты
должна развестись с мужем!» или «Ты не должна разводиться с
мужем!» В этих словах нет истинной мудрости. Истинно мудрый ответ
— единственно возможный в данный момент, а в ту ночь единственно
возможным выходом было пойти спать. Иди спать, сказал всеведущий
внутренний голос, потому что тебе необязательно знать главный ответ