хорошее, просто интенсивное — и на волне этой интенсивности
отделилась от собственного Я и вошла в медитацию. Я сидела так два
часа. Если бы мне на голову приземлилась птичка, я бы и не заметила.
Хочу прояснить одно. Я понимаю, что мой эксперимент не был
самым стоическим проявлением силы духа в истории человечества и
не прошу вручить мне почетную медаль Конгресса. И все же я
испытала некоторый восторг, осознав, что за тридцать четыре года
своего пребывания в мире ни разу прежде не воспротивилась
искушению прихлопнуть укусившего меня комара. Все это время я
была марионеткой этого ощущения, а также миллионов других, слабых
и сильных, сигнализирующих о боли или удовольствии. Как только
что-то происходит, я неизменно реагирую. А тут вдруг взяла и не
подчинилась рефлексу. Сделала нечто, чего не делала никогда раньше.
Конечно, это маленький поступок, но много ли таких «маленьких» я
совершила? И может, то, на что я сегодня не способна, завтра станет
мне по силам?
По окончании медитации я встала, пошла в свою комнату и
оценила ущерб. Насчитала около двадцати комариных укусов. Но
через полчаса их как будто и не было. Все проходит. Рано или поздно
все проходит.
57
Поиски Бога опрокидывают обычный земной порядок В поисках
Бога человек отворачивается от всего, что его привлекает, и идет
навстречу испытаниям. Он бросает удобные, знакомые привычки в
надежде (и не имея ничего, кроме надежды), что взамен оставленного
ему будет предложено нечто большее. Все религии мира сходятся в
определении благочестивого верующего. Он должен рано вставать, молиться Господу, культивировать в себе хорошие качества, быть
хорошим соседом, уважать себя и других, усмирять желания. Все
любят понежиться в постели, и многие так и делают; но
тысячелетиями существовали те, кто по собственному выбору вставал
до восхода солнца, умывался и посвящал время молитве. А когда
наступал очередной безумный день, изо всех сил пытался держаться за
свои религиозные убеждения.
Верующие всего мира исполняют свои ритуалы, не имея никакой
гарантии, что однажды из этого выйдет что-то путное. Разумеется, в
мире есть множество священных писаний и пастырей, которые
обещают золотые горы взамен благочестивости (или грозят страшной
карой — случись вам сойти с праведного пути), но, даже если человек
верит всему этому, его уже можно назвать религиозным, ведь никто не
знает, что на самом деле ждет нас в конце. Вера — это усердие, которое никак не поощряется. Если вы верите в Бога, то будто
говорите: «Да, я принимаю законы Вселенной и заранее соглашаюсь с
тем, что в настоящее время не способен понять». Вот откуда
выражение «прыжок веры»: ведь решение принять существование
Бога в какой бы то ни было форме — огромный прыжок от
рационального к неизвестному, и как бы ни бились исследователи всех
религий мира, пытаясь подсунуть нам стопки книг и доказать на
примере священных писаний, что вера — рационально объяснимое
явление, я никогда с этим не соглашусь. Если бы вера была
рациональной, она бы именовалась иначе. Вера — это убежденность в