вернулась! Ты ВЕРНУЛАСЬ!
— Да, я вернулась! Вернулась! — повторяю я.
— Это ты, ты, ты!
— Я, я, я!
Я чуть не плачу от радости, но стараюсь этого не показывать.
Невозможно объяснить всю глубину моего облегчения. Я сама себе
удивляюсь. Это похоже на… ну как будто я попала в аварию, и машина
перелетела через заграждение на мосту и упала на дно реки, а я каким-то образом смогла освободиться из затонувшей машины, выплыв в
открытое окно, лягаясь, как лягушка, и стараясь выплыть наверх, на
свет Божий, сквозь холодную зеленую воду, и вот уже кислород на
исходе, на шее лопаются артерии, щеки раздулись в последнем вздохе
и… AAA! — я вырываюсь на поверхность и заглатываю воздух
огромными глотками. Этот вдох, этот прорыв — вот что я чувствую, когда старик индонезиец говорит: «Ты вернулась!» Так велико мое
облегчение.
Не могу поверить, что мне это удалось.
— Да, я вернулась, — повторяю я. — Конечно вернулась.
— Я так рад! — восклицает Кетут. Мы держимся за руки, он дико
взволнован. — Я сначала тебя не вспомнил! Так давно мы виделись!
Ты теперь другая! Не то что два года назад. В прошлый раз ты была
очень грустной. А теперь — такая счастливая! Как другой человек!
Сама мысль об этом — о том, что всего за два года человек мог
так измениться, — вызывает у Кетута приступ безудержного
хихиканья.
Я больше не скрываю слез, все прорывается наружу.
— Да, Кетут. Тогда мне было очень грустно. Но сейчас жизнь
стала лучше.
— Ты тогда разводилась. Это плохо.
— Ничего хорошего, — соглашаюсь я.
— В прошлый раз у тебя было так много забот, так много тягот.
Ты была похожа на грустную старую женщину. А сейчас — на
девчонку! В прошлый раз ты была страшная! А сейчас — красивая!
Марио восторженно хлопает и победоносно восклицает:
— Что я говорил? Картина работает!
— Кетут, вы все еще хотите, чтобы я помогала вам с английским?
Старик отвечает, что можно начать прямо сейчас, как гномик, проворно подскакивает на ноги, бежит в свой маленький домик и
возвращается с грудой писем, полученных из-за границы за последние
несколько лет (значит, адрес у него все-таки есть!). Он просит
прочесть ему письма вслух: он хорошо понимает по-английски, а вот
читает не очень. Я стала его секретаршей! Секретаршей лекаря. Как
здорово! Это письма от коллекционеров предметов искусства, от
людей, которым каким-то образом попали в руки его знаменитые
волшебные рисунки и картины. Одно из писем — от коллекционера из
Австралии, он хвалит Кетута за его способности к рисованию и
спрашивает, как ему удается делать столь подробные рисунки. Кетут
произносит, словно диктуя ответ:
— Это потому, что я тренируюсь много-много лет.
Когда с письмами покончено, Кетут сообщает мне новости о своей
жизни за последние пару лет. Кое-что у него изменилось. К примеру, теперь у него есть жена. Он показывает через двор, где в тени
кухонной двери стоит полная женщина, злобно зыркая на меня с таким