совершил паломничество к горе Агунг — самому большому вулкану
на Бали и важнейшему месту духовной силы, — но, по его словам, то
место обладало столь мощной энергией, что он с трудом мог
медитировать из страха, что его поглотит священный огонь. И хотя он
ходит в храмы на большие, важные церемонии, а соседи приглашают
его в гости Для совершения свадебного обряда или ритуала
достижения совершеннолетия, большую часть времени его можно
найти здесь, на бамбуковой циновке, где он сидит, скрестив ноги, в
окружении томов прадедовой медицинской энциклопедии, написанной
на пальмовых листьях, лечит людей, усмиряет демонов и изредка
балует себя чашечкой кофе с сахаром.
— Вчера ты мне приснилась, — сказал мне Кетут. — В этом сне
ты каталась на велосипеде отовсюду.
Он замолк, и я решила исправить ошибку.
— Ты, наверное, имел в виду, что в этом сне я каталась на
велосипеде повсюду.
— Да! Вчера ночью мне приснилось, что ты каталась отовсюду и
повсюду. Ты была так счастлива в моем сне! Твой велосипед катал тебя
по всему миру. И я следовал за тобой!
Может, ему тоже хочется путешествовать вместе со мной…
— Ты бы однажды навестил меня в Америке, Кетут, — говорю я.
— Не могу, Лисс. — Он качает головой, не имея, впрочем, обид на
судьбу. — Чтобы лететь самолетом, у меня маловато зубов.
82
Что до супруги Кетута, наладить с ней контакт удается не сразу.
Ниомо — так ее зовет Кетут — рослая, внушительная женщина, прихрамывающая на одну ногу, с зубами, покрытыми красными
пятнами от постоянного жевания бетеля. У нее скрюченные из-за
больных суставов пальцы на ногах и меткий глаз. Я испугалась ее с
первого взгляда. Есть в ней что-то от суровой старой дамы: она
смахивает на итальянских вдов или благочестивых дородных
негритянок, не пропускающих ни одной церковной службы. У нее
такой вид, будто она готова выпороть вас за мельчайшую оплошность.
Ко мне Ниомо поначалу относилась с явным подозрением — что за
фифа разгуливает по моему двору целыми днями? Гипнотизируя меня
из своего темного закопченного укрытия — кухни, — она словно
ставила под сомнение само мое право на существование. Я отвечала ей
улыбкой, но она лишь продолжала смотреть, словно раздумывая, погнать ли меня прочь метлой или оставить в покое.
Но потом кое-что изменилось. А началось все с истории с
дубликатами книг.
У Кетута Лийера накопился целый ворох древних линованных
тетрадей и гроссбухов, испещренных крошечными мелкими буковками
и хранящих тайные рецепты врачевания на балинезийском диалекте
санскрита. Спустя некоторое время после смерти деда, в сороковых—
пятидесятых годах, он перенес его записи в эти тетради, собрав всю
медицинскую информацию в одном месте. Эти записи бесценны.
Целые тома сведений о редких видах деревьев, цветков и растений и
их
лечебных
свойствах;