баночку с кофе, сахарницу и холодную вареную картофелину. И так —
каждый день недели — Ниомо добавляла новое угощение. Это стало
смахивать на детскую считалку по запоминанию алфавита: «Я еду к
деду и везу ему арбуз… Я еду к деду и везу ему банан… Я еду к деду и
везу ему арбуз, банан, кофе в баночке из-под варенья, миску с сахаром
и холодную картошку».
А вчера я стояла во дворе и прощалась с Кетутом, и Ниомо
прошаркала мимо со своей метлой, подметая двор и делая вид, что ее
ничто вокруг не интересует. Я стояла, сложив руки за спиной, и тут
она подошла ко мне сзади и взяла одну мою руку в свою. Пересчитав
пальцы, словно подбирая комбинацию кодового замка, она нашла мой
средний палец и пожала его своим большим, крепким кулаком —
долгое, сердечное рукопожатие. И я ощутила, как в этом сильном
сжатии пульсирует ее любовь ко мне, как она поднимается по моей
руке и проникает в самое нутро. Потом она отпустила руку и
захромала прочь, скрипя больными суставами и не говоря ни слова, продолжая мести двор, будто ничего и не было. А я стояла как
вкопанная и тонула в двух реках счастья одновременно.
83
У меня появился новый друг. Его зовут Юди, произносится имя
как «ю-дэ-э-э». По рождению Юди яванец. Это у него я сняла дом, так
и познакомились — он работает на англичанку, владелицу коттеджа, присматривает за домом, пока она проводит лето в Лондоне. Юди
двадцать семь лет. Этот коренастый крепыш изъясняется
южнокалифорнийским серферским сленгом, говорит «подруга» и
«чувак». Его улыбка лед растопит, а для такого молодого парня у него
очень длинная и нелегкая жизненная история.
Он родился в Джакарте, мать была домохозяйкой, отец — фанатом
Элвиса,
владельцем
маленького
предприятия
по
торговле
кондиционерами и холодильными установками. Родители —
христиане, что в этой части света считается странностью. Юди
рассказывает забавные истории о том, как соседские мальчишки из
мусульманских семей насмехались над ним, бросаясь такими
оскорблениями, как «свиноед!» и «фанат Иисуса!» Но Юди на них не
обижался: такой уж у него характер — его вообще мало что может
обидеть. Однако его матери не нравилось, что он ошивается с
мусульманскими детьми, в основном потому, что они бегали босиком
(Юди это тоже нравилось), — она считала это негигиеничным.
Поэтому мать предоставила сыну выбор — либо он надевает ботинки
и идет играть на улицу, либо ходит босиком, но дома. Ботинки Юди не
любил, потому и провел большую часть детства и отрочества в
собственной комнате. Там он и научился играть на гитаре.
Мне еще не приходилось встречать людей столь музыкальных, как
Юди. Он волшебно играет на гитаре, хотя никогда не учился этому, однако чувствует мелодию и гармонию, точно это две его родные
сестры. Юди сочиняет музыку, объединяющую восточные и западные
мотивы — классические индонезийские напевы, мелодичное регги и