времена). К тому же с каждым новым переездом Тутти вынуждена
переходить в новую школу. Раньше она всегда была первой по
успеваемости в классе, но после переезда скатилась и теперь лишь
двадцатая из пятидесяти ребят.
В середине рассказа Тутти собственной персоной влетела в лавку, прибежав домой из школы. Девочке уже восемь лет, и она — мощный
взрыв обаяния и фейерверк энергии. Бегло изъясняясь по-английски, эта юла (с крысиными хвостиками, тощая и взбудораженная) спросила, не хочу ли я пообедать, и Вайан спохватилась:
— Совсем забыла! Тебя же нужно покормить!
Мать с дочерью бросились на кухню и с помощью двух робких
девчушек, что так и прятались там, через некоторое время соорудили
обед, который оказался лучшим из того, что я ела на Бали.
Малышка Тутти вносила каждое блюдо, звонкоголосо объявляя, что же такое на тарелке, с сияющей улыбкой и вообще с таким
торжественным видом, будто размахивает дирижерской палочкой.
— Сок куркумы, очищает почки! — объясняла она. — Морские
водоросли — источник кальция! Салат с помидорами — много
витамина D! Пряные травы ассорти — профилактика малярии!
— Тутти, где ты научилась так здорово болтать по-английски? —
наконец не выдержала я.
— По книжке! — заявила Тутти.
— Мне кажется, ты очень умная девочка, — сообщила я.
— Спасибо! — просияла она и от радости исполнила
импровизированный танец на месте. — Ты тоже очень умная девочка!
Обычно дети на Бали так себя не ведут. Здешние малыши тихие, вежливые, вечно прячутся за мамину юбку. Но Тутти не такая. Она —
звезда. Ей лишь бы покрасоваться и поболтать.
— Я покажу тебе свои книжки! — пропела она и затопотала вверх
по лестнице.
— Она хочет стать врачом для зверей, — сказала Вайан. — Как
это по-английски?
— Ветеринаром.
— Точно. Ветеринаром. Столько всего спрашивает про животных, а я не знаю, что ответить. Может спросить: «Мам, если мне принесут
больного тигра, надо ли сначала забинтовать ему зубы — вдруг
укусит? Если заболеет змея и ей надо будет выпить лекарство, где же у
нее рот?» Понятия не имею, откуда у нее такие вопросы. Надеюсь, она
сможет поступить в университет.
Тутти слетела вниз по лестнице с охапками книг в руках и
плюхнулась матери на колени. Вайан рассмеялась и чмокнула дочь, и
вся грусть, вызванная воспоминаниями о разводе, вдруг испарилась с
ее лица. Я наблюдала за ними и думала, что маленькие девочки, способные внушить своим матерям новый вкус к жизни, вырастают и
становятся очень сильными женщинами. Проведя с Тутти всего
полдня, я совершенно влюбилась в этого ребенка. И сочинила
импровизированную молитву: «Господи, сделай так, чтобы однажды
Тутти Нурийаси забинтовала зубы тысяче белых тигров!»
Мама Тутти меня тоже очаровала. Но я просидела в ее лавке уже
несколько часов и решила, что пора уходить. В кафе зашли туристы,
желающие, чтобы им подали ланч. Одна из туристок, хамоватая
пожилая австралийка, громогласно поинтересовалась, не вылечит ли
Вайан ее «жуткий запор». Я подумала: «Пой громче, птичка, чтобы все
мы могли станцевать под твою песенку…»
— Я завтра приду, — пообещала я Вайан, — и опять закажу твой
особый мультивитаминный ланч.