пел «Самый трусливый парень во всей округе», — а в лавку вошли три
японки, которые хотели сделать лечебный массаж. Я попыталась
уговорить девушек съесть по кусочку моего именинного торта, а две
сиротки — Кетут Большая и Маленькая — тем временем украшали
мою прическу огромными блестящими заколками, купленными мне в
подарок на сэкономленные деньги. Племянники и племянницы Вайан, маленькие храмовые танцоры, дети земледельцев с рисовых полей, сидели очень тихо, смиренно потупившись в пол, укутанные в золотые
одежды, как маленькие божки; их присутствие наполняло комнату
странным и сверхъестественным священным духом. На улице
раскричались петухи, хотя еще не наступил вечер и даже не
смеркалось. Мой традиционный балинезийский наряд стискивал меня, как крепкие объятия, и мне казалось, что это определенно самый
чудной, но, пожалуй, самый счастливый мой день рождения из всех.
103
A Вайан все не покупает дом — и меня это беспокоит. Я не
понимаю, почему так происходит, но дом необходимо купить, поэтому
мы с Фелипе берем дело в свои руки. Находим агента по
недвижимости, который возит нас по острову и показывает участки, но
Вайан ничего не нравится. Я не устаю повторять:
— Вайан, мы должны купить хоть что-нибудь. В сентябре я
уезжаю, и, прежде чем это произойдет, мои друзья должны узнать, что
их деньги пошли на покупку дома. А тебе нужно найти крышу над
головой, не дожидаясь выселения.
— Не так уж просто купить землю на Бали, — говорит она. — Это
тебе не пойти в бар и купить пива. Может потребоваться много
времени.
— У нас нет времени, Вайан.
Но она лишь пожимает плечами, и я в который раз вспоминаю, что балинезийцы считают время «резиновым», то есть относительным
и гибким понятием. Когда я говорю «четыре недели», для Вайан это
означает совсем не то, что для меня. В сутках у Вайан необязательно
двадцать четыре часа; день может быть длиннее или короче, в
зависимости от его духовной и эмоциональной природы. Как в случае
с моим старым лекарем и его неопределенным возрастом, иногда дни
можно сосчитать, а иногда взвесить.
Тем временем выясняется, что я недооценила стоимость
недвижимости на Бали. Поскольку здесь все очень дешево, неизбежно
начинаешь думать, что и земля также стоит дешевле, чем везде, однако
это заблуждение. Земля на Бали стоит почти столько же, сколько в
Вестчестер-Каунти, в Токио или на Родео-Драйв. [48] Это нарушает все
законы логики, так как после покупки землю просто невозможно
окупить, действуя традиционными логическими методами. Заплатив
около двадцати пяти тысяч долларов за аро земли (аро — единица
измерения, в переводе на английский «чуть больше парковочной
площадки для внедорожника»), можно построить на ней магазинчик, где вы будете продавать один батиковый саронг одному туристу в день
до конца жизни, получая ежедневную прибыль примерно в семьдесят
пять центов. Это просто бессмысленно.
Однако та горячность, с которой балинезийцы ценят свою землю, выходит далеко за рамки экономической целесообразности. Поскольку
на Бали владение участком земли по традиции считается
единственным
«настоящим»
критерием