Ты — как улитка: носишь свой домик на спине. Ты должна сохранить
эту свободу как можно дольше. Но я вот что хочу сказать: если тебе
нужен твой бразилец, он здесь. Я принадлежу тебе».
А я не уверена, что это мне нужно. Я знаю, что в глубине души
мне всегда хотелось услышать от мужчины обещание заботиться обо
мне вечно, и прежде никто мне ничего подобного не говорил. В
последние несколько лет я перестала искать такого человека и
научилась сама говорить себе эти теплые слова, особенно когда мне
страшно. Но услышать их теперь от человека, который говорит так
искренне…
Вот о чем я думала вчера ночью, когда мы с Фелипе уснули.
Свернувшись рядом с ним калачиком, я размышляла, что с нами будет.
Какие у нас перспективы? Что делать с расстояниями, разделяющими
нас, где мы будем жить? Не говоря уж о разнице в возрасте. Хотя, когда
на днях я позвонила маме и призналась, что встретила очень хорошего
человека, но — «не падай, мам, — ему пятьдесят два», ее это
совершенно не смутило. Она лишь ответила: «Ну знаешь, Лиз, у меня
для тебя новость. Тебе тридцать пять». (Отличное замечание, мам.
Такой древней старухе, как я, вообще повезло хоть кого-то найти!) Но, если серьезно, меня не пугает разница в возрасте. Мне даже нравится, что Фелипе намного меня старше. Мне это кажется сексуальным, это
так., по-французски.
Так что же с нами будет?
И почему меня это волнует?
Неужели я до сих пор не поняла, что бессмысленно беспокоиться
о будущем?
И вот спустя какое-то время я отбросила все мысли и просто
обняла Фелипе, пока он спал. Кажется, я влюбляюсь в него. А потом
уснула рядом с ним, и мне приснились два очень ярких сна.
В обоих была моя гуру. В первом сне она сказала мне, что
закрывает ашрамы и больше не будет выступать, учить и публиковать
книги. Она выступила перед учениками в последний раз и сказала: «Я
долго учила вас. Вы получили все, что нужно, чтобы стать
свободными. Теперь пора вернуться в мир и начать жить счастливо».
Второй сон окончательно развеял мои сомнения. В нем мы с
Фелипе ужинали в шикарном ресторане в Нью-Йорке. Перед нами
стояло вкуснейшее угощение — отбивные из барашка, артишоки, хорошее вино, — и мы весело болтали и смеялись. Тут я посмотрела
через зал и увидела Свамиджи, учителя моей гуру, который умер в
тысяча девятьсот восемьдесят втором году. Но тут он был живой, собственной персоной в модном нью-йоркском ресторане. Он ужинал
с друзьями, и, похоже, им тоже было очень весело. Мы переглянулись
через зал, Свамиджи улыбнулся и отсалютовал мне бокалом.
А потом этот усохший индийский старичок, за жизнь не
произнесший почти ни одного слова по-английски, очень отчетливо
прошептал, обращаясь ко мне с другого конца зала: Наслаждайся.
105
Я очень давно не виделась с Кетутом Лийером. Роман с Фелипе и
попытки найти дом для Вайан положили конец нашим долгим
бесцельным разговорам на духовные темы на крылечке. Я пару раз
заезжала к нему поздороваться и завезти Ниомо фрукты в подарок, но
как следует пообщаться не удавалось с июня. Правда, когда я пытаюсь
извиниться перед Кетутом за свое исчезновение, он смеется, как