сдержать волнения. После сна я еще плохо ориентировалась в
пространстве, была как под кайфом и не сразу сообразила, что нужно
делать с телефоном.
— Ты что? — спросила Айва (она раньше меня все поняла). —
Возьми трубку.
Я взяла телефон и прошептала:
— Да…
— Хорошие новости! — раздался голос моей адвокатессы из
далекого Нью-Йорка. — Он только что подписал бумаги!
10
Несколько недель спустя я уже жила в Италии.
Я ушла с работы, выплатила бракоразводную компенсацию мужу
и гонорар адвокату, покинула дом и квартиру, а все, что у меня
осталось, отдала на хранение сестре и собрала два чемодана. Так
началось мое путешествие длиною в год. И самое главное — оно было
мне по карману, ведь произошло настоящее чудо: издательство заранее
купило еще не написанную книгу о моих приключениях. Короче, все
вышло именно так, как предсказывал старик-индонезиец. Я потеряла
деньги, но они тут же вернулись ко мне — если не все, то достаточно, чтобы обеспечить год безбедной жизни.
И вот теперь я живу в Риме. Нашла тихую студию в старинном
здании всего в нескольких узких улочках от Испанской лестницы, под
кружевным тенистым балдахином роскошного сада Боргезе, прямо
напротив пьяцца дель Пополо, где древние римляне устраивали гонки
на колесницах. Конечно, здешним улицам далеко до простора и
великолепия моего старого нью-йоркского квартала с видом на вход в
тоннель Линкольна, но все же…
Все же я устроилась неплохо.
11
Первый ужин, отведанный мною в Риме, был так, ничего
особенного. Домашняя паста — спагетти карбонара — с гарниром из
тушеного шпината с чесноком. (В письме друзьям на родину великий
романтик Шелли ужасался итальянским обычаям: «Молодые
аристократки здесь едят — никогда не догадаешься, что —
ЧЕСНОК!») Кроме того, я съела артишок — просто на пробу, ведь
римляне до жути гордятся своими артишоками. И еще мне достался
неожиданный бонус от официантки: она принесла один гарнир
бесплатно.
Это
была
порция
жареных
цветков
цуккини,
фаршированных мягким сыром (они были обжарены так быстро, что, наверное, сами не заметили, как их сорвали с ветки). После спагетти я
заказала телятину. О, и еще выпила бутылку домашнего вина—в
одиночку. И закусила теплым хлебом, сбрызнутым оливковым маслом
и посыпанным солью. Плюс тирамису на десерт.
Возвращаясь домой после этого пира примерно в одиннадцать
вечера, я услышала шум, доносящийся из окон дома на моей улице.