детей день рождения? Смех, визг, беготня. Поднявшись по лестнице в
квартиру, я легла на кровать и выключила свет. И стала привычно
ждать, когда же меня охватит тревога или слезы польются — обычно
именно это и случалось, стоило мне остаться одной в темноте. Но
сегодня мне было хорошо. Я чувствовала себя нормально. Первые
шаги к счастью были сделаны.
Уставшее тело спросило уставший мозг: «И это все, что тебе было
нужно?»
Ответа не последовало. Я уже крепко уснула.
12
Koе в чем все западные мегаполисы похожи. Все те же африканцы
торгуют поддельными сумками и очками, все те же выходцы из
Гватемалы дудят старую песенку на бамбуковых флейтах («Соловьем
быть лучше, чем улиткой»). Но кое-что увидишь только в Риме и
больше нигде. Например, продавец бутербродов, который при встрече
зовет меня красоткой. «Горячий или холодный панини, белла?» И
обнимающиеся парочки на каждом углу — как будто у них конкурс
«кто кого»: завязываются узлом на каждой скамейке, гладят друг друга
по головам и причинным местам, целуются и милуются без конца.
А фонтаны… Плиний Старший писал: «Если задуматься о том, сколько воды поступает в публичное пользование в Риме — для бань, резервуаров, каналов, домов, садов и вилл, — и представить
пройденное ею расстояние, обойденные плотины, проточенные
насквозь горы, пересеченные долины, то нельзя не признать, что нет
ничего более чудесного в мире».
Со времен Плиния прошли столетия, и сегодня у меня есть
несколько претендентов на звание моего любимого римского фонтана.
Один — на вилле Боргезе. В центре него резвится семейство из
бронзы. Папа — фавн, мама — обычная женщина, а ребенок просто
без ума от винограда. Родители стоят в странной позе — лицом друг к
другу, ухватив друг друга за запястья и отклонившись назад. То ли они
собираются начать ссору, то ли весело кружатся — трудно понять, но
скульптура в самом деле как живая. Что бы там родители ни делали, их
отпрыск восседает прямо между ними, на сплетенных руках и, не
обращая внимание на ссору или веселье, жует свой виноград, болтая
раздвоенными копытцами (малыш явно пошел в папу).
Сейчас самое начало сентября две тысячи третьего года. Погода
теплая и праздная. Я в Риме четвертый день, и нога моя до сих пор не
переступила порог ни одного музея или церкви, я даже в путеводитель
ни разу не заглянула. Все это время я подолгу и бесцельно гуляла по
улицам, пока наконец не набрела на маленькое кафе, где, по словам
добродушного водителя автобуса, продается лучшее в Риме gelato —
то есть мороженое. Кафе называется Il Gelato di San Crispino — в
переводе что-то вроде «мороженое от святого Хрустино». Для начала я
попробовала медовое с лесными орехами. В тот же день зашла еще и
выбрала грейпфрутово-дынное. А вечером, после ужина, специально
вернулась, не поленившись пройти всю дорогу пешком, в последний
разочек, за порцией корично-имбирного.
Каждый день я стараюсь прочитывать по одной статье из газеты, сколько бы времени это ни отнимало. Каждое третье слово приходится
смотреть в словаре. Сегодня новости просто сенсационные. Трудно
представить более драматичный заголовок, чем « Obesità! I Bambini Italiani Sono I Più Grassi d'Europa!» Боже правый! Ожирение! Похоже, в статье речь о том, что итальянские новорожденные — самые толстые