значительно упитаннее немецких и в несколько раз толще
французских. (К счастью, статья умалчивала о том, где в этой шкале
находятся американские дети.) У детей постарше лишний вес также
достиг опасной отметки. (Производители макарон утверждают, что
они тут ни при чем.) Тревожная статистика детского ожирения в
Италии обнародована вчера некой una task force internazionale[7] (в
переводе не нуждается). На расшифровку статьи целиком ушел почти
час. Все это время я ела пиццу и слушала, как какой-то итальянский
карапуз играет на аккордеоне в доме напротив. Мне он не показался
слишком толстым, но, может, это потому, что он был цыганенком? С
последней строчкой я, возможно, что-то напутала, но кажется, правительство решило, что единственный способ справиться с
кризисом ожирения в Италии — ввести налог для граждан с лишним
весом… Может ли такое быть на самом деле? Если я и дальше буду
продолжать так питаться, через несколько месяцев придут и за мной.
Очень важно читать газеты и для того, чтобы узнать, как поживает
папа. В Риме о состоянии здоровья папы ежедневно сообщается в
газетах, наряду с прогнозом погоды и расписанием телепрограмм.
Сегодня папа устал. Хотя вчера был бодрее. И завтра, по прогнозам, он
будет бодрее, чем сегодня.
Я чувствую, что попала в страну чудес для изучающих
итальянский. Для человека, который всегда мечтал говорить на этом
языке, ничего лучше, чем оказаться в Риме, и придумать нельзя. Как
будто этот город создан специально для моих нужд. Здесь все говорят
на этом волшебном языке — дети, таксисты, даже актеры в рекламных
роликах. Все словно сговорились, чтобы обучить меня итальянскому.
Пока я здесь, даже газеты издаются на итальянском, и никто не
против! В книжных лавках книги только на итальянском! Вчера зашла
в такой магазин и словно очутилась в зачарованном замке. Здесь все
было на итальянском — даже «Гринч — похититель Рождества». Я
ходила вдоль полок и трогала корешки, надеясь, что те, кто видит меня
сейчас, думают, что я говорю по-итальянски. Как мне хотелось, чтобы
этот язык открыл мне свои тайны! Как будто мне снова было четыре
года, и читать я пока не умела, но умирала от желания скорее
научиться. Помню, как мы с мамой сидели в приемной врача, и я
держала журнал «Домашний очаг» прямо у лица, медленно
переворачивая страницы и внимательно глядя на строчки — пусть
взрослые в комнате думают, что я в самом деле читаю. Впервые с тех
пор меня переполняло такое сильное желание знать. Я нашла книги
американских поэтов с английским текстом на одной стороне
страницы и итальянским — на другой, и купила томик Роберта
Лоуэлла[8] и Луизы Глюк.[9]
На каждом шагу я попадала на спонтанные уроки разговорной
речи. Взять хотя бы сегодня — сидела на скамейке в парке, и тут
подошла маленькая старушка в черном платье, примостилась рядом и
начала что-то мне выговаривать. Я качала головой, молча и
озадаченно, потом извинилась и очень вежливо сказала по-итальянски:
«Простите, я не говорю по-итальянски». У старушки был такой вид, будто она хотела хлопнуть меня деревянной ложкой: «Вы же
понимаете!» (Забавно, но она была права. Именно это предложение я
поняла.) Теперь старушка захотела узнать, откуда я родом. Из Нью-Йорка, ответила я, и в свою очередь спросила, откуда она. Глупый