малый ребенок Ах, Рим! Прекрасный Рим! Обожаю Рим! Какой
красивый город! Старушка скептически выслушала мои примитивные
излияния, а потом в лоб спросила, замужем ли я. Мой ответ был —
разведена. Впервые я произнесла это вслух, и представьте, по-итальянски. Старушка, разумеется, спросила: «Регché?» Почему? На
этот вопрос мне было трудно найти ответ — даже по-английски. Я
замялась и наконец выдала: «L'abbiamo rotto» (Мы порвали).
Тут старушка кивнула, встала и зашагала к автобусной остановке
через улицу. Села в автобус и даже ни разу не обернулась, чтобы
взглянуть на меня. Рассердилась, что ли? Я отчего-то прождала ее на
скамейке целых двадцать минут, вопреки здравому смыслу решив, что
она вернется и продолжит наш разговор, — но этого так и не
произошло. Ее звали Селеста, а итальянцы произносят это имя как
Челеста — с отрывистым ч, как в слове cello.
В тот же день я забрела в библиотеку. Библиотеки — моя страсть.
Римская библиотека оказалась старинной и красивой, в ней был даже
садик, о существовании которого невозможно было догадаться, если
смотреть на здание с улицы. Садик был сделан в форме идеального
квадрата, усаженного апельсиновыми деревьями, с фонтаном в центре.
Я сразу поняла, что этот фонтан станет главным претендентом на
звание моего любимого: он не походил ни на один, что мне доводилось
видеть. Во-первых, он был не из мрамора, маленький, зеленый, мшистый, древний фонтан, и напоминал косматый куст папоротника, из которого вытекают струйки. (Вообще-то, он был в точности как тот
букет из листьев, что рос вместо головы у человечка, нарисованного
для меня стариком-индонезийцем.) Вода поднималась из центра
цветущего куста и стекала по листьям с чудесным меланхоличным
звуком, разносившимся по всему дворику.
Я села под апельсиновым деревом и раскрыла книжку стихов, купленную вчера. Стихи Луизы Глюк. Сперва прочла стихотворение
по-итальянски, потом по-английски, но, увидев вот эти строчки, замерла:
Dal centro della mia vita venne una grande fontana…
Из центра моей жизни забил большой фонтан…
Я положила книгу на колени, дрожа и чувствуя, как все плохое
отступает.
13
Если честно, не такая уж из меня и великая путешественница.
Я, как никто другой, это понимаю: ведь поездить мне пришлось
немало, и я видала людей, у которых это действительно получается.
Они словно рождены для путешествий. Мне встречались люди, столь
физически непробиваемые, что даже выпить литр воды из
калькуттской канавы им было нипочем. Люди, подхватывающие слова
незнакомого языка с той же скоростью, с какой иные из нас
подхватывают лишь заразные болезни. Таким известно, как справиться
с недобрым пограничником и равнодушным бюрократом из визового
отдела. У них правильный рост и правильный цвет лица, и где бы они
ни оказались, их принимают за своих — в Турции легко сойдут за
турок в Мексике вдруг- превращаются в мексиканцев, в Испании их не
отличишь от басков, а в Северной Африке и с арабами спутать
недолго.
Но у меня нет ни одного из этих качеств. Во-первых, я не умею
сливаться с толпой Высокая блондинка с розовой кожей, я выделяюсь
на общем фоне, как фламинго. Где бы я ни оказалась, за исключением, пожалуй, Дюссельдорфа, я как бельмо на глазу. В Китае матери