орудует вежливо, но безжалостно, и в конце концов неизменно
подлавливает меня. Оно спрашивает есть ли у меня хоть одна причина
чувствовать себя счастливой? Почему сегодня вечером я опять одна?
Почему терплю неудачи в любви, почему угробила свой брак, наши
отношения с Дэвидом и со всеми остальными, с кем когда-либо
встречалась (мы уже тысячу раз проходили все эти вопросы). Где я
была в ночь своего тридцатилетия и почему именно с того дня все
пошло наперекосяк? Почему не могу взять себя в руки и жить в
красивом доме, воспитывая красивых детишек, как любая уважающая
себя женщина моего возраста? Почему я вдруг решила, что заслужила
эти римские каникулы, хотя ровным счетом ничего не добилась в
жизни? С какой это стати я думаю, что, сбежав в Италию, точно
девчонка-несмышленыш, вдруг стану счастливой? Что ждет меня в
старости, если я и дальше буду продолжать в том же духе?
По дороге домой я пытаюсь от них оторваться, но они следуют за
мной по пятам, как пара наемных головорезов. Депрессия крепко
держит за плечо, а Одиночество продолжает изнурительный допрос.
Решаю не ужинать — не хочу, чтобы они на меня глазели. Впускать их
на лестницу и уж тем более домой совсем не хочется, но у Депрессии
при себе полицейская дубинка — раз решила войти, ее уже не
остановить.
— Вы не должны были приезжать сюда, это несправедливо, —
говорю я ей. — Я и так уже наказана. Отсидела срок в Нью-Йорке.
Но Депрессия всего лишь мрачно улыбается, садится в мое
любимое кресло, кладет ноги на стол и закуривает сигару, наполняя
всю комнату вонючим дымом. Глядя на нее, Одиночество вздыхает и
ложится в мою постель, натягивая одеяло с головой — не раздеваясь, в
ботинках. И я понимаю, что сегодня мне снова придется спать в его
компании.
17
Несколько дней назад я прекратила принимать таблетки.
Антидепрессанты в Италии — сама мысль казалась нелепой. Откуда
здесь взяться депрессии?
Я вообще никогда не хотела их принимать. Долго противилась
этому по личным причинам, которых набрался целый список (мы, американцы, и так принимаем слишком много лекарств; долговременное воздействие антидепрессантов на человеческий мозг
неизвестно; даже дети в Штатах сидят на таблетках — это
преступление; мы лечим симптомы, а не причины заболевания
национального масштаба). И все же в последние несколько лет моей
жизни никто не сомневался, что у меня серьезные проблемы и они
никуда сами по себе не денутся. Когда развалился мой брак и началась
катавасия с Дэвидом, меня настигли все симптомы глубокой депрессии
— бессонница, потеря аппетита и либидо, беспричинные слезы, хроническая боль в спине и желудке, отчуждение и отчаяние, неспособность
сосредоточиться
на
работе.
Даже
победа
республиканцев
на