берегу Тибра с мороженым и делаем уроки. Хотя на самом деле то, чем
мы занимаемся, трудно назвать уроками. Скорее, мы совершаем ритуал
совместного поклонения итальянской речи — почти священнодействие
— и делимся новыми познаниями. Скажем, на днях мы узнали, что
ип'атiса stretta означает «близкий друг». Но дословно stretta значит
«обтягивающий» — как обтягивающая одежда. Выходит, в
итальянском близкий друг — это тот человек который совсем рядом, как одежда, плотно прилегающая к коже. Именно таким другом стала
мне малышка Софи.
Сначала мне нравилось думать, что мы с Софи как сестры. Но
однажды мы ехали на такси, и водитель спросил: это ваша дочка? Ну
знаете ли — ведь она всего на семь лет моложе! Мой мозг тут же
перешел в режим перегрузки, пытаясь перевернуть смысл его слов. (К
примеру, я подумала: может, римский таксист не очень хорошо говорит
по-итальянски и на самом деле хотел спросить, не сестры ли мы?) Но, конечно, это было не так Он сказал «дочка», имея в виду именно дочку.
Ну что тут скажешь? За последние годы в моей жизни было всякое.
Наверное, после развода я и впрямь выгляжу изможденной старухой.
Но как поется в старой техасской кантри-песенке, «весь наколками
покрыт, по судам затаскан и избит, но пока еще живой, вот стою перед
тобой».
Благодаря своей подруге Анне, художнице из Америки, которая
жила в Риме несколько лет назад, я подружилась с семейной парой —
Марией, американкой, и Джулио, родом из Южной Италии. Он
кинорежиссер, она работает в международной сельскохозяйственной
компании. Джулио не слишком хорошо говорит по-английски, зато
Мария тараторит по-итальянски будь здоров (а еще по-китайски и по-французски, и при этом ни капли ни задается). Джулио хочет выучить
английский — он даже спросил, нельзя ли нам с ним организовать еще
один тандем и практиковаться в разговорной речи. Возможно, вы
недоумеваете: почему его жена-американка не может научить его
родному языку? Потому что они муж и жена, и, когда один пытается
учить другого, дело заканчивается ссорой. Поэтому мы с Джулио
теперь обедаем вместе два раза в неделю и одновременно занимаемся, он — английским, я — итальянским: отличная договоренность для
двух людей, не связанных семейными узами и потому неспособных
вызвать друг у друга раздражение.
У Джулио и Марии прекрасная квартира. На мой взгляд, самым
впечатляющим элементом дизайна в ней является стена, которую
Мария как-то исписала гневными проклятиями в адрес Джулио (при
помощи толстого черного маркера). Они поссорились, а, поскольку «он
кричит громче меня», ей захотелось донести смысл своих возражений
другим способом.
Мария невероятно сексуальна, и необузданные граффити на стене
это лишь подтверждают. Хотя Джулио говорит, что исписанная стена, напротив, говорит о ее сдержанности, ведь ругательства на ней по-итальянски, а итальянский для Марии — чужой язык, и она должна
подумать, прежде чем подобрать правильные слова. Если бы Мария
действительно пришла в ярость, говорит Джулио, то исписала бы
стену по-английски, но, будучи насквозь правильной англо-протестанткой, она никогда по-настоящему не выходит из себя. Все
американцы такие, говорит он: они подавляют свои чувства. Поэтому
представляют серьезную, порой смертельную опасность — стоит им
«перекипеть через край».
— Дикие люди, — подытоживает Джулио.
Больше всего мне нравится, что этот разговор происходит в