стену.
— Еще вина, дорогой? — предлагает Мария.
Но моим самым лучшим новым другом, бесспорно, стал Лука
Спагетти. Кстати, даже в Италии над фамилией «Спагетти» все
смеются. Благодаря Луке я наконец смогла сравнять счеты со своим
приятелем Брайном, который вырос по соседству с индейским
мальчиком по имени Деннис Ха-Ха и всегда хвастался, что ни у кого
больше нет друзей с таким смешным именем. Наконец-то и мне есть
чем похвалиться!
Помимо всего прочего, Лука превосходно говорит по-английски и
любит вкусно поесть (в Италии таких называют una buona forchetta —
«хорошая вилка»), а для вечно голодающих вроде меня такой друг —
настоящая находка. Часто он звонит мне посреди дня и говорит «Я тут
мимо проходил — давай выпьем кофейку! Или хотя бы съедим
тарелочку супа из бычьих хвостов». Мы вечно околачиваемся в
грязных тесных забегаловках на римских задворках. Больше всего нам
нравятся рестораны с флюоресцентными лампочками и без вывесок С
красными клетчатыми клеенками вместо скатертей. В таких подают
домашнюю лимончеллу и громадные порции пасты, а здешних
официантов Лука зовет «кандидатами в Юлии Цезари»: эти парни
ходят с нахальным самодовольным видом, у них волосатые руки и
ревностно уложенный чуб. Я как-то сказала, что они, похоже, в первую
очередь считают себя римлянами, во вторую — итальянцами, и уж в
третью — европейцами. На что Лука ответил: «Нет, они римляне и в
первую, и во вторую, и в третью очередь. Причем каждый — римский
император».
Лука — аудитор. Быть аудитором в Италии, по его собственному
определению, искусство, так как здесь несколько сотен налоговых
законов, и все они противоречат друг другу. Подача налоговой
декларации в Италии сравнима с джазовой импровизацией. Когда я
думаю о том, кем работает Лука, становится смешно: парень — оторви
и брось, а занимается таким серьезным делом. Лука тоже смеется над
моей второй ипостасью — йоговской, которой он никогда не видел. Он
не может понять, зачем мне ехать в Индию, тем более в какой-то
ашрам, если я могла бы весь год прожить в Италии, где, по его
мнению, мне самое место. Когда Лука видит, как я куском хлеба
собираю соус с тарелки и облизываю пальцы, он говорит: «Ну что ты
будешь кушать в своей Индии?» Иногда он зовет меня Ганди — в
шутку, обычно когда я откупориваю вторую бутылку вина.
Лука немало поездил по свету, хотя утверждает, что жить можно
только в Риме — рядом с мамой. Таковы итальянские мужчины — что
с них взять? Но в Риме Луку держит не только mamma. Хоть ему уже
за тридцать, он встречается с той же девушкой, что и в школе
(милашка Джулиана, которую Лука как нельзя точно характеризует
ласковым оборотом acqua у sapone — «вода и мыло», то есть
очаровательная невинность). Все его друзья остались с детства, все до
сих пор живут в том же районе. По воскресеньям собираются и
смотрят футбольные матчи — на стадионе или в баре (но только если
играют римские команды), а потом каждый возвращается в тот дом, где вырос, чтобы съесть большой воскресный обед, приготовленный