быть, в то время императору было трудно представить, что пройдет
время — и Рим перестанет быть могущественной империей, боготворящей Августа. Разве мог он предвидеть, что его мир исчезнет?
Разве мог знать, что варвары разрушат акведуки и превратят в руины
великолепные дороги, а город опустеет, и пройдет ни много ни мало
двадцать веков, прежде чем численность римского населения
сравняется с той, что была во времена прежней славы?
Мавзолей Августа был разрушен и разграблен в Средние века.
Прах императора был украден — кем, неизвестно. В двенадцатом веке
влиятельная семья Колонна перестроила мавзолей в крепость, чтобы
защититься от нападений многочисленных враждующих княжеств.
Впоследствии на месте мавзолея разбили виноградник, затем — сад
эпохи Возрождения; была здесь и арена для травли быков (в
восемнадцатом веке), и склад фейерверков, и концертный зал. В
тридцатые годы Муссолини конфисковал здание и восстановил его
первоначальный вид — с целью в один прекрасный день сделать
местом собственного захоронения. (Должно быть, ему тоже было
трудно представить, что пройдет время — и Рим перестанет быть
империей, боготворящей Муссолини.) Как известно, фашистские
мечты Муссолини оказались недолговечными, и похорон на
императорском уровне не вышло.
Сегодня мавзолей Августа — одно из самых тихих и уединенных
мест в Риме. Он стоит, глубоко погрузившись в землю. С веками город
вокруг него вырос. (Два с половиной сантиметра в год — средняя
скорость, с которой города вытягиваются вверх со временем.) Над
мавзолеем в бешеном колесе кружатся машины, а вниз никто никогда
не спускается (я ни разу не видела) — лишь иногда место используют, как общественный туалет. Но здание до сих пор стоит, с достоинством
держится на римской земле в ожидании очередной реинкарнации.
Непоколебимость мавзолея Августа вселяет в меня спокойствие.
За свою жизнь это сооружение послужило самым разнообразным
целям и каждый раз адаптировалось к диким временам. Мавзолей
Августа можно сравнить с женщиной, которая прожила совершенно
сумасшедшую жизнь: сначала была, скажем, обычной домохозяйкой, потом внезапно овдовела и, чтобы свести концы с концами, подалась в
стриптизерши, но в результате каким-то образом умудрилась стать
первой женщиной-дантистом, побывавшей в космосе, а потом
баллотировалась в сенат. Но в каждой из этих ипостасей неизменно
оставалась собой.
Глядя на мавзолей Августа, я понимаю, что мою жизнь, пожалуй, нельзя назвать столь безумной. Это наш мир сошел с ума: он приносит
перемены, которых никто не ожидал. Для меня мавзолей Августа —
свидетельство того, что нельзя привязываться к устаревшим понятиям
о том, кто я такая, что собой представляю, кому принадлежу и каково
мое предназначение. Что еще вчера было величественным памятником
— завтра может стать складом фейерверков. Даже в Вечном городе, твердит безмолвный мавзолей, нужно всегда быть готовым к
стремительным и непрерывным изменениям.
26
Еще до отъезда в Италию, в Нью-Йорке, я отправила самой себе
коробку с книгами. Посылка должна была прийти по моему римскому
адресу в течение четырех — шести дней, однако на итальянской почте, кажется, ошиблись и прочли «четыре — шесть», как «сорок шесть», —
иначе почему прошло уже два месяца, а о посылке ни слуху ни духу?
Друзья-итальянцы говорят, что лучше мне о ней забыть. Мол, посылка