отец как будто только одной ногой на земле стоит. А ноги у него
длинные…»
По мере взросления мне постоянно приходилось видеть, как отец
дарит маме любовь и нежность лишь тогда, когда ему взбредет в
голову. В остальное же время, пока он пребывает в собственном мире, рассеянно игнорируя все вокруг, она не пристает к нему и занимается
своими делами. По крайней мере, так мне казалось со стороны, ведь на
самом деле никто (и тем более дети) не подозревает, что в
действительности происходит между двумя женатыми людьми. По
мере взросления я твердо убедилась в том, что моей матери ничего ни
от кого не нужно. Такая у меня мама — в старших классах она сама
научилась плавать, одна, в холодном озере в Миннесоте по книжке
«Как научиться плавать», взятой в местной библиотеке. Так что долгое
время я считала, что эта женщина способна на что угодно без
посторонней помощи.
Но незадолго до отъезда в Рим у нас с мамой состоялся разговор, на многое открывший мне глаза. Она приехала в Нью-Йорк, чтобы
пообедать со мной, и откровенно спросила, — нарушив все каноны
общения в истории нашей семьи, — что случилось у нас с Дэвидом. В
свою очередь наплевав на Свод Правил Стандартного Общения
Семейства Гилберт, я все ей рассказала. Выложила как на духу. Как я
люблю Дэвида, но как мне одиноко и тошно с этим парнем, которого
вечно как будто нет в комнате, в кровати, на нашей планете — хотя на
самом деле он есть.
— Прямо как твой отец, — сказала мама, сделав храброе и
великодушное признание.
— Проблема в том, — ответила я, — что я не похожа на свою
мать. Я не такая непробиваемая, как ты, мам. Я нуждаюсь в близости
любимого человека постоянно. Жаль, что я не похожа на тебя, тогда бы
у нас с Дэвидом, может, что и вышло. Но это просто ужасно — знать, что однажды мне может понадобиться его поддержка и я не смогу на
нее рассчитывать.
И тут мама прямо-таки меня огорошила. Она сказала:
— Лиз, все то, чего ты хочешь от отношений, — я тоже всегда
хотела.
Моя мать словно протянула руку, разжала кулак и наконец
показала мне те пули, которые все эти десятилетия ей пришлось
носить в себе, чтобы сохранять счастливый брак (а она действительно
счастлива с отцом, невзирая ни на что). Никогда в жизни я не видела ее
такой — никогда. И никогда не задумывалась о том, чего ей хотелось
от отношений, чего ей не хватало и почему в конце концов она решила
с этим смириться. Осознав все это, я почувствовала, что в моем
мироощущении наметился радикальный сдвиг.
Если даже ей хочется иметь то же, что и мне, то?.. Продолжая
нашу беспрецедентно откровенную беседу, мама заявила:
— Ты должна понять, что нас воспитывали ожидать гораздо
меньшего от жизни, дорогая. Не забывай, я выросла совсем в другое
время и в другом месте.
Я закрыла глаза и представила маму, десяти лет от роду, на
семейной ферме в Миннесоте; она работала не меньше наемных
батраков, растила младших братьев, носила платья старшей сестры и
копила медяки, чтобы оттуда выбраться.