Дэвид пишет, что обожает меня, да так, что не передать словами, и
надеется, что я это понимаю. «Но мы не подходим друг другу», —
заключает он. Дэвид уверяет меня, что однажды я встречу настоящую
любовь. Он не сомневается. Ведь, по его словам, «красота притягивает
красоту».
Очень приятные слова. Пожалуй, это самое приятное, что можно
услышать от мужчины твоей мечты, кроме разве что ВЕРНИСЬ! НЕ
УХОДИ! Я ОБЕЩАЮ ИЗМЕНИТЬСЯ!
Я долго и уныло смотрю на экран. Я понимаю, что все это к
лучшему, что я предпочла счастье страданиям, освободила в душе
место для пока еще неизвестного будущего, которое наполнит мою
жизнь удивительными событиями. Я все это понимаю. И все же…
Дэвида больше в моей жизни нет.
Я закрываю лицо руками и сижу так, еще глубже погружаясь в
уныние. Наконец поднимаю голову и вижу, что одна из албанок, работавших в интернет-кафе, перестала мыть пол, прислонилась к
стене и с интересом меня разглядывает. На мгновение наши усталые
глаза встречаются. Я мрачно качаю головой и говорю вслух «Я в
полном дерьме». Она понимающе кивает. Она не знает английского, но, естественно, понимает все и без слов.
И тут звонит мобильник.
Это Джованни — в полной растерянности. Оказывается, он ждет
меня на пьяцца Фьюме вот уже больше часа — вечером по четвергам
мы всегда встречаемся там для занятий. Джованни весьма озадачен —
ведь обычно это он опаздывает на встречи или вовсе забывает о них, а
сегодня в кои-то веки пришел вовремя и был уверен, что мы
договаривались встретиться… разве нет?
Я забыла об этой встрече напрочь. Сообщаю Джованни свое
местонахождение. Он обещает заехать за мной на машине. Мне сейчас
не хочется никого видеть, но по телефону это трудно объяснить с
учетом наших ограниченных языковых познаний. Выхожу на улицу и
жду его на холоде. Через несколько минут подъезжает маленький
красный автомобиль, и я сажусь. Джованни на сленге спрашивает, что
случилось. Но стоит мне раскрыть рот, как я начинаю реветь. Со мной
случается настоящая истерика. Ужасный, сопливый рев — как говорит
моя подруга Салли, «двойная закачка»: с каждым всхлипом два раза
глотаешь воздух носом. Истерика начинается совершенно неожиданно
— как удар под дых.
Бедняга Джованни! На спотыкающемся английском он
расспрашивает, что стряслось. Неужто я на него разозлилась? Он меня
чем-то обидел? Я не могу ответить, лишь качаю головой и продолжаю
реветь. Мне так стыдно за себя и жалко бедного Джованни, вынужденного сидеть в машине, как в ловушке, наедине с ревущей
лопочущей теткой, которая буквально разваливается на кусочки — a pezzi, как говорят итальянцы.
Наконец мне удается связно объяснить, что расстроена я вовсе не
из-за Джованни. Как могу, приношу извинения. А Джованни поступает
по-взрослому и берет ситуацию в свои руки.
Он говорит: «Не надо извиняться за слезы. Без эмоций мы были
бы всего лишь роботами». Он протягивает мне салфетки из коробочки
на заднем сиденье. «Давай покатаемся», — предлагает он.
Джованни прав: интернет-кафе — слишком людное и ярко
освещенное место для истерик. Мы отъезжаем чуть дальше и