гуру, ее личное присутствие необязательно. Разумеется, ничто не
сравнится с блаженством непосредственного присутствия живого
мастера йоги, и мне приходилось испытывать такое чувство. Но
большинство старых учеников признают, что это может послужить и
отвлекающим фактором, — малейшая неосторожность, и волнующая
суета известности, окружающая гуру, закрутит тебя, словно вихрь, заставляя забыть об истинном намерении. Но если просто поехать в
ашрам и жить дисциплинированно, в соответствии со строгим
распорядком практик, то можно понять: общаться с гуру посредством
уединенной медитации гораздо легче, чем проталкиваться сквозь
толпу желающих пообщаться, чтобы с бухты-барахты перекинуться
словечком.
В ашраме есть люди, которые работают на постоянной основе и
получают зарплату, однако большую часть работы делают сами
ученики. Кое-кто из местных также трудится за зарплату, среди них
есть последователи гуру, живущие в ашраме в качестве послушников.
Мне особенно полюбился индийский мальчик, работавший у нас.
Меня притягивала его, извините за выражение, аура. Во-первых, это
был невероятно тощий пацан (хотя этим здесь никого не удивишь; если
и бывают на свете люди худосочнее индийских мальчиков-подростков, я не хочу их видеть). Он одевался так, как в нашей школе одевались
мальчики-технари по особым случаям: темные брюки, отглаженная
белая рубашка, застегнутая на все пуговицы. Она была ему великовата, и тощая шейка-палочка торчала из горловины, как одинокая
маргаритка из гигантского горшка. Его волосы были всегда аккуратно
зачесаны и смочены водой. Сорокасантиметровую талию почти вдвое
опоясывал отцовский ремень. Он носил одну и ту же одежду каждый
день. Я поняла, что это его единственное одеяние. Наверное, он
каждый вечер стирал рубашку вручную, а утром гладил. (Хотя такое
стремление одеваться опрятно не редкость в Индии, здешние
тинейджеры с их накрахмаленными воротничками заставили меня
устыдиться своих неглаженных сарафанов и переодеться в более
приличную и скромную одежду.) Так что же особенного было в этом
мальчишке? Почему меня каждый раз так умиляло его лицо — лицо, которое светилось таким счастьем, будто он только что вернулся из
долгого путешествия по Млечному Пути? Наконец я спросила
индийскую девочку, что это за парень. Та деловито отвечала:
— Это сын одного из наших торговцев. Они очень бедны. Гуру
пригласила его жить в ашраме. Когда он играет на барабанах, слышен
голос Бога.
В ашраме есть храм, открытый для всех. В течение дня сюда
приходят индийцы, чтобы воздать почести статуе Сиддха-йоги
(мастеру, достигшему совершенства). В двадцатых годах он основал
йогическую школу и до сих пор почитается в Индии как великий
святой.
Но
остальная
территория
ашрама
предназначена
исключительно для учеников. Это не отель и не туристическое место.
Ашрам больше похож на университет: чтобы попасть сюда, надо
подать заявку, а чтобы тебя приняли, необходимо доказать, что уже