Сумеете остаться в лодке — и она приведет вас к берегам
божественного.
В числе моих многочисленных трудностей с медитацией —
мантра, которую мне задали повторять. «Ом намах шивайя» — она мне
кажется какой-то неудобной. Нет, мне нравится, как она звучит, нравится ее смысл, но медитации в моем случае она не способствует.
И ни разу за два года, что я практикую в рамках этой йогической
школы, мантра мне не помогла. Когда я пытаюсь мысленно
проговорить «Ом намах шивайя», слова точно застревают у меня в
горле, стискивают грудь и внушают беспокойство. А согласовать слоги
с дыханием вообще не выходит.
Наконец решаю посоветоваться с Кореллой, соседкой по комнате.
Мне стыдно признаваться, как трудно сосредоточиться на повторении
мантры, но Корелла все-таки преподает медитацию. Может, она сумеет
мне помочь? Она признается, что прежде и ее ум блуждал, но теперь
практика дается легко; медитация стала великой трансформирующей
силой и приносит лишь радость.
— Стоит сесть и закрыть глаза, — говорит она, — как остается
лишь представить мантру — и я уже в раю.
Услышав это признание, я завидую ей до тошноты. Хотя Корелла
занималась йогой, когда я еще пешком под стол ходила. Тогда я прошу
ее показать, как именно она медитирует на «Ом намах шивайя». Один
вдох на каждый слог? (Когда я делаю так, медитация кажется
бесконечной и просто выводит меня из себя.) Или по вдоху на каждое
слово? (Но все слова разной длины! Как же тогда дышать ровно?) Или
лучше повторять всю мантру целиком на вдохе и еще раз — на
выдохе? (В таком случае все слишком ускоряется, и я
перевозбуждаюсь.)
— А я не знаю, — отвечает Корелла. — Я просто говорю ее и всё.
— Но ты же поешь? — в отчаянии докапываюсь я. — Ты ритм
выпеваешь?
— Я просто повторяю мантру.
— А можешь вслух произнести так, как повторяешь в голове, когда медитируешь?
Корелла неохотно закрывает глаза и начинает проговаривать
мантру вслух — так, как она звучит у нее в голове. И правда — она
просто говорит… и всё. Говорит, как обычно, ровно, с едва заметной
улыбкой. Мало того, она, похоже, входит во вкус, но мне становится
скучно, и я прерываю ее.
— Неужели тебе не надоедает? — спрашиваю я.
— Хм, — Корелла с улыбкой открывает глаза и смотрит на
часы, — прошло всего десять секунд, Лиз. И тебе уже надоело?
42
Наутро я прихожу как раз к началу четырехчасовой медитации —
с нее всегда начинается день. В течение часа мы должны сидеть в
тишине, но для меня минуты тянутся, как километры, — шестьдесят
километров изнурительной ходьбы, которые мне предстоит выдержать.
К четырнадцатой минуте (километру) нервы на пределе, колени готовы
сломаться, и раздражение перекипает через край. Меня можно понять, если учесть, что во время медитации мой ум ведет со мной примерно
такие беседы:
Я: О'кей, начинаем медитировать. Давай сосредоточимся на