Отдел исследования человеческой личности — подразделение ФБР, занимающееся изучением психологии убийц-маньяков — расположен на самом нижнем этаже Академии ФБР в Куонтико.
Раскрасневшись от быстрой ходьбы, Кларис Старлинг примчалась туда прямо со стрельбища. К волосам и форменной куртке с нашивкой курсанта Академии ФБР прилипли травинки: только что на занятиях по задержанию преступника приходилось то и дело падать на землю, уворачиваясь от пуль.
В приёмной было пусто, и Кларис быстро посмотрела на своё отражение в стеклянной двери. Она знала, что ей не нужно долго прихорашиваться, чтобы выглядеть хорошо. Руки ещё пахли пороховым дымом, но мыть их времени не было — вызывая её, начальник отдела, Кроуфорд приказал явиться срочно.
Джек Кроуфорд стоял за чьим-то письменным столом в одном из кабинетов отдела и разговаривал по телефону. Впервые за весь этот год Кларис смогла, наконец, разглядеть его.
Вид шефа вызвал у неё чувство тревоги и беспокойства.
Обычно Кроуфорд походил на подтянутого инженера средних лет, в своё время наверняка игравшего в бейсбол за сборную колледжа — эдакий хитрый и коварный защитник, смелый и напористый во время ответственных матчей. Сейчас он сильно похудел, воротничок рубашки свободно болтался на тонкой шее, вокруг покрасневших глаз под очками с половинчатыми стёклами появились тёмные круги.
Все, кто читал газеты, знали, что отделу исследования человеческой личности досталось просто дьявольское дело. Старлинг очень надеялась, что Кроуфорд не начал прикладываться к бутылке. В нынешнем положении это было бы очень некстати.
Кроуфорд закончил разговор резким «нет» и вынул из-под мышки её досье.
— Итак, Старлинг Кларис М., — прочёл он. — Что ж, доброе утро.
— Здравствуйте, — она постаралась вложить в улыбку максимум учтивости. Но ничего больше.
— Надеюсь, мой вызов не очень напугал вас?
— Нет, — ответила Кларис. «Хотя и порядком удивил», — промелькнуло в голове.
— Преподаватели сообщают, что вы довольно успешно справляетесь с учёбой и даже входите в число лучших курсантов группы.
— Надеюсь, хотя они мне ничего не говорили.
— Я сам интересуюсь вашими успехами время от времени.
Эти слова немного озадачили Кларис. Честно говоря, она уже давно вычеркнула Кроуфорда из списка своих симпатий и теперь относилась к нему не иначе как к обыкновенному вербовщику, подбирающему молодые кадры для Академии ФБР. Чистой воды сукин сын, которому совершенно наплевать на тебя, как на человека.
Впервые она увидела Кроуфорда ещё тогда, когда, будучи следователем по особо важным делам, тот приезжал читать лекции в университет штата Вирджиния. Именно качество его семинаров по криминалистике и послужило тогда главной причиной её прихода в Бюро. Сдав вступительные экзамены в Академию, она написала ему письмо, но Кроуфорд не ответил, и теперь, в течение вот уже трёх месяцев учёбы в Куонтико, буквально игнорировал её.
Старлинг относилась к тем людям, которые никогда не просят поблажек и никому не навязывают своей дружбы, но поведение Кроуфорда удивило и даже расстроило её. Но сейчас, снова встретившись с ним лицом к лицу, девушка почувствовала, что невольно начинает снова проникаться симпатией к этому человеку.
Было ясно, что с Кроуфордом происходит что-то неладное. Помимо интеллигентности, Кларис всегда замечала в нём какой-то особый ум и проницательность, проглядывающий даже сквозь форменную одежду агента ФБР, которую Кроуфорд умудрялся носить не просто опрятно, а даже с каким-то шиком. Сейчас он тоже выглядел аккуратно, но как-то тускло и пожухло, как после линьки.
— Появилась кое-какая работа и я подумал о вас, — продолжал Кроуфорд. — Можно сказать даже не работа, а просто интересное поручение. Сбросьте со стула все эти бумаги и присаживайтесь. Вот здесь, в деле, вы пишете, что после окончания Академии хотели бы сразу начать работать в отделе исследования человеческой личности, верно?
— Да.
— У вас, конечно, неплохая судебная практика, но никакого опыта работы в нашей сфере. А мы подбираем в отдел людей со стажем, шесть лет как минимум.
— Мой отец служил начальником полиции, так что я имею представление о вашей специфике. Да и о жизни тоже.
— Что вы действительно имеете, — улыбнулся Кроуфорд, — так это неплохие оценки по психологии и криминалистике. Плюс опыт работы в психиатрической лечебнице. Сколько раз вы там работали, два?
— Два. Во время летних каникул.
— А ваши адвокатские права, они ещё в силе?
— Да, ещё на два года. Я получила их до того, как вы читали нам лекции в университете. До того, как решила прийти работать сюда, к вам.
— Я смотрю, вас допустили к экзаменам сразу же, без малейших колебаний.
Кларис кивнула.
— Мне просто повезло. А вообще-то я собиралась работать в судебной лаборатории до тех пор, пока не смогу попасть в Академию.
— Вы написали мне письмо, когда решили поступать к нам, да? А я, кажется, не ответил. Да, точно, не ответил. Хотя должен был.
— У вас и без этого много дел.
— Вы знаете что такое ППОТП?
— Программа по предотвращению особо тяжких преступлений. В одном юридическом журнале писали, что вы работаете в этой области, но что о результатах пока ещё рано говорить.
Кроуфорд согласно кивнул.
— Мы тут разработали вопросник. Составлен на основе допросов всех известных маньяков-убийц нашего времени. — Он передал Кларис толстую пачку скреплённых скоросшивателем листов. — Здесь есть раздел и для следователей, и для выживших жертв, если таковые имеются. На голубых листах — вопросы для убийцы, если он, конечно, пожелает отвечать. На розовых — вопросы, которые убийце задаёт следователь, чтобы фиксировать не только ответы, но и реакцию преступника. Так что тут довольно много писанины.
Писанины. Чутьё уже подсказывало Кларис, что сейчас последует предложение работы — хотя, быть может, Кроуфорд просто попросит её заняться какой-нибудь скукотищей, типа вбивать свежие данные в новую компьютерную систему. Конечно, она готова приложить все усилия, чтобы попасть в отдел исследования человеческой личности, но ни для кого не секрет, что происходит с женщиной, однажды согласившейся поработать в качестве секретарши — обычно она гниёт на этом месте до конца своих дней. Но так или иначе, случай представился, и нужно было сделать правильный выбор.
Кроуфорд чего-то ждал. По-видимому, окунувшись в собственные мысли, Кларис прослушала его вопрос. Ей пришлось напрячься, чтобы вспомнить, что он сказал.
— Какие тесты мне приходилось проводить? Многоаспектный «Миннесота», «Тематическая Апперцепция»… да, и ещё однажды я давала детям «Бендер-Гештальт».
— Вы пугливы, Старлинг?
— Пока что особо нечего было бояться.
— Понимаете, мы постарались опросить всех известных нам маньяков-убийц, которые в настоящее время отбывают тюремное заключение. Тридцать два человека. Нужно выстроить психологическую систему для выявления ещё не раскрытых преступлений. Большинство, как мне кажется, честно ответили на все вопросы — просто им нет никакого смысла запираться или пускать пыль в глаза. Двадцать семь согласились, так сказать, сотрудничать. Четверо приговорённых к смертной казни тут же потребовали за свои откровенные ответы право подать апелляцию. Что ж, вполне резонно. Но одного, причём самого важного для нас, расколоть так и не удалось. Я хочу, чтобы завтра вы встретились с ним в психиатрической лечебнице.
У Кларис радостно забилось сердце. Но вместе с радостью и приятным волнением вдруг появилось какое-то тревожное предчувствие.
— Кто он? — спросила девушка.
— Психиатр, доктор Ганнибал Лектер, — ответил Кроуфорд.
Оба замолчали. В любом цивилизованном обществе упоминание имени этого человека всегда вызывало одну и ту же реакцию.
— Ганнибал — каннибал, — наконец пробормотала Кларис, не сводя неподвижных глаз с Кроуфорда.
— Да.
— Хорошо, то есть… Ну, да, конечно. Я даже рада, что мне представилась такая возможность. Но просто интересно — почему именно я?
— В основном потому, что вы для этого подходите, — ответил Кроуфорд. — Хотя я даже не надеюсь, что он станет сотрудничать с нами. Он уже отказался, правда через третье лицо — главврача лечебницы. Но мне нужно хотя бы зафиксировать, что один из наших квалифицированных специалистов лично приходил к нему и пытался задавать вопросы. Впрочем, эти проблемы вас не касаются. Но дело в том, что у меня в отделе нет ни одного свободного сотрудника, который мог бы этим заняться.
— Знаю, ваш отдел сейчас очень перегружен… Дело Буйвола-Билла… Да ещё эти проблемы в Неваде.
— Всё правильно. Нехватка кадров — вечная история.
— Вы сказали «завтра». Значит вопрос срочный? Есть какая-то связь с текущим делом?
— Нет. Хотя я очень хотел бы её найти.
— А если он будет упираться, я всё равно должна представить вам психологическую оценку?
— Нет. Я уже и так по уши завален психологическими оценками доктора Лектера, и ни одна не похожа на другую. — Кроуфорд высыпал на ладонь две таблетки витамина «С» и плеснул в стакан минералки. — Понимаете, всё это очень странно. Лектер сам психиатр, пишет статьи для научных журналов — и нужно заметить, выдающиеся статьи — но ни в одной из них не касается проблем своих собственных отклонений. Как-то он прикинулся, что не против ответить на вопросы главного врача больницы Чилтона. Тот провёл несколько тестов, дал ему поскладывать какие-то глупые картинки. Лектер плёл полнейшую чушь, всем своим видом корчил из себя ненормального, даже грушу от тонометра на член надевал — а потом взял и опубликовал статью с психологической характеристикой самого Чилтона, где выставил его полным идиотом. Он отвечает на серьёзные письма студентов психиатрических факультетов, если темы их вопросов не связаны с его случаем — но это всё, что удаётся от него добиться. Если он откажется разговаривать, мне нужна от вас только конкретная информация: как он выглядит, что представляет собой палата, чем он занимается. Местный колорит, как говорится. Остерегайтесь прессы. Я имею в виду не настоящей прессы, а всех этих репортёришек из бульварных газетёнок. По-моему, они любят Лектера больше, чем самого принца Эндрю.
— Если мне не изменяет память, одна такая газета, кажется, предлагала ему пятьдесят тысяч долларов за какие-то кулинарные рецепты, — вспомнила Кларис.
Кроуфорд кивнул.
— Не удивлюсь, если эта «Нэшинал Таттлер» подкупила кого-нибудь из персонала лечебницы. Так что они вполне могут узнать о вашем приходе, когда я позвоню доктору Чилтону, чтобы договориться о времени визита.
Кроуфорд подался вперёд, так, что лицо его оказалось в нескольких сантиметрах от лица Кларис. Изо рта исходил едва уловимый запах листерина.
— А сейчас прошу максимального внимания, Старлинг. Вы слушаете?
— Да, сэр.
— Будьте предельно осторожны с Ганнибалом Лектером. Доктор Чилтон, главный врач лечебницы, подробно объяснит, какие меры предосторожности нужно принимать во время разговора. Ни в коем случае не отклоняйтесь от его инструкций. Ни на йоту, ни при каких обстоятельствах. Если Лектер выразит желание поговорить, то только для того, чтобы выведать всё о вас. Но это то же самое любопытство, которое заставляет змею заглядывать в гнёзда птиц, вы меня понимаете, надеюсь? Само собой, во время разговора нельзя только задавать вопросы, нужно говорить кое-что и самой. Но ни в коем случае не говорите ему ничего о себе. У него в голове не должно остаться ни единой подробности вашей жизни. Надеюсь, вы в курсе, что он сделал с Уиллом Грэмом?
— Я читала в газетах, после того, как всё это произошло.
— Он просто взял нож и выпустил Уиллу кишки, когда тот попытался добраться до него. Просто чудо, что он остался жив. А Красного Дракона помните? Лектер тогда направил Фрэнсиса Долархайда на Уилла и его семью. И вот теперь, благодаря Лектеру, лицо Грэма напоминает рисунок Пикассо. А тот случай, когда прямо в лечебнице он выколол глаз медсестре? В общем, делайте свою работу, но ни на секунду не забывайте, с кем имеете дело.
— Так с кем же? Вы знаете, кто он?
— Я знаю только одно: он просто чудовище. Больше никто не может сказать о нём абсолютно ничего. Быть может, это удастся разгадать вам. Я ведь не просто наобум выбрал вас для этого дела. Когда я читал лекции в университете Вирджинии, вы задали мне несколько весьма интересных вопросов. В общем, директор будет читать ваш собственный отчёт за вашей подписью. Если, конечно, он будет написан достаточно ясно, сжато и лаконично. Это моё решение. А мне вы должны представить его в воскресенье к 9.00. Всё, Старлинг, можете приступать.
Кроуфорд улыбнулся ей, но глаза по-прежнему оставались мрачными и безрадостными.