дома, предметы домашнего обихода, валяющиеся под открытым небом… С невысокой,
обсаженной акациями колокольни на площади долетел заунывный похоронный звон. Внутри
церковной ограды царило зловещее оживление: негры-могильщики деятельно трудились
там, действуя мотыгами и лопатами.
Холодные синие глаза капитана Блада быстро охватили взглядом и это, и многое другое.
Затем он довольно решительно вывел свою спутницу из толпы сочувствующих, засыпавших
её удивлёнными вопросами и никак не подозревавших, в какой мере она является
виновницей их бедствий. Они поднялись по отлогому склону — мадам де Кулевэн указывала
Бладу путь. Им повстречалась кучка английских матросов, наполнявших бочонки пресной
водой у запруды на ручье. Они прошли мимо церкви и кладбища, где кипела работа, мимо
отряда городской милиции, занятого тренировкой; на солдатах были синие мундиры с
красным кантом. Полковник де Кулевэн Привёз это пополнение из Ле Карм, когда
Бассетерре был уже разграблен.
По пути им не раз приходилось останавливаться, так как прохожие снова и снова
бросались с удивлёнными восклицаниями к мадам де Кулевэн, вдруг неизвестно откуда
появившейся на улице в сопровождении высокого сурового незнакомца. Но вот наконец по
широкой пальмовой аллее они прошли через пышно цветущий сад и приблизились к
длинному приземистому бревенчатому зданию на каменном фундаменте.
Здесь не было заметно ни малейших повреждений. Испанцы, ворвавшиеся вчера в этот
дом (если только они действительно в него врывались), оставили здесь все в полной
сохранности, ограничившись похищением жены губернатора.
Дверь отворил старый негр. При виде своей хозяйки в измятом шёлковом платье, с
растрёпанными волосами он завопил истошным голосом. Он и смеялся, и плакал. Он
возносил мольбы к господу богу. Он прыгал вокруг неё, точно преданный пёс, и схватив её
руку, покрыл её поцелуями.
— Вас здесь, по-видимому, любят, мадам… — сказал капитан Блад, когда они наконец
остались вдвоём в столовой.
— А вас это, конечно, удивляет, — промолвила она, и уже знакомая ему язвительная
усмешка скривила её полные губы.
Дверь резко распахнулась, и высокий грузный мужчина с крупными, резкими чертами
болезненно-жёлтого лица, испещрённого глубокими морщинами, застыл в изумлении на
пороге. Его синий с красными выпушками военный мундир топорщился от золотых галунов.
Тёмные, налитые кровью глаза удивлённо расширились при виде жены. Смуглое от загара
лицо его побледнело. — Антуанетта! — запинаясь, промолвил он. Нетвёрдой походкой он
приблизился к жене и взял её за плечи. — Это и в самом деле ты… Мне, мне сообщили… Да
где же ты была целые сутки?
— Тебе же, вероятно, сообщили где. — Голос её звучал устало, безжизненно. — На
счастье или на беду, этот господин спас меня и доставил сюда целую и невредимую.
— На счастье или на беду? — повторил её супруг и нахмурился. Губы его скривились.
Неприязнь к жене отчётливо читалась в его взгляде. Сняв руки с её плеч, он обернулся к
капитану Бладу. — Этот господин? — Глаза его сузились. — Испанец?
Капитан Блад с улыбкой посмотрел на его хмурое лицо.
— Голландец, сэр, — солгал он. Впрочем, дальнейшее его повествование не
отклонялось от истины. — По счастливому стечению обстоятельств, я оказался на борту
испанского судна «Эстремадура». Меня подобрали в открытом море после кораблекрушения.
Получив доступ в капитанскую каюту, где командир корабля держал взаперти вашу супругу,
я положил конец его любовным притязаниям. Короче говоря, я убил его. — За этим
последовал сжатый рассказ о том, как им удалось бежать с испанского судна. Полковник де
Кулевэн выразил своё удивление божбой и проклятьями. Потом задумался, стараясь получше