Капитан Блад поднялся на ноги и вгляделся в окружающий его мрак. Вокруг все было
тихо. Он нагнулся, подобрал кожаные мешочки, обронённые Макартни во время падения,
связал их вместе своим шарфом и повесил себе на шею. Затем приподнял бесчувственного
майора, взвалил его на спину и, слегка пошатываясь под этой двойной ношей, зашагал по
аллее и вышел за ворота.
Ночь была тёплая, душная. Макартни весил немало. Капитан Блад изрядно вспотел. Но
он продолжал упорно шагать вперёд и поравнялся с кладбищенской оградой как раз в ту
минуту, когда начала всходить луна. Взгромоздив свою ношу на стену, он перебросил её за
ограду, а потом перелез сам. Под прикрытием ограды он при свете луны проворно связал
майору руки и ноги его собственным кушаком. Вместо кляпа он использовал несколько
локонов его же парика и закрепил этот неаппетитный кляп шарфом майора, позаботившись
оставить свободными ноздри.
Он уже заканчивал эту операцию, когда Макартни открыл глаза и свирепо уставился на
него.
— Да, да, это я — ваш старый друг, капитан Блад. Я стараюсь устроить вас поудобнее на
ночь. Утром, когда вас здесь обнаружат, вы будете иметь возможность преподнести вашим
освободителям любую ложь, которая спасёт вас от необходимости объяснить то, что ничем
объяснить невозможно. Доброй ночи и приятных сновидений, дорогой майор.
Он перепрыгнул через ограду и быстро зашагал по дороге к морю.
На пристани бездельничали английские моряки с «Ройял Дачес», доставившие майора в
шлюпке на берег и дожидавшиеся теперь его возвращения. Несколько местных жителей
помогали разгружать рыбачий баркас, вернувшийся с уловом. Никто не обратил ни
малейшего внимания на капитана Блада, который направился к концу мола, где он утром
пришвартовал свою пинассу. В ларе, куда он опустил мешочки с золотом, ещё оставалось
немного пищи, захваченной им прошлой ночью с «Эстремадуры». Пополнять этот запас он
не рискнул. Только наполнил два небольших бочонка водой из колодца.
Затем он прыгнул в пинассу, отшвартовался и сел на весла. Ему предстояло провести
ещё одну ночь в открытом море. Впрочем, как и в прошлую ночь, на море был штиль, а
налетавший порой лёгкий бриз благоприятствовал его пути на Гваделупу, которую он избрал
своей целью.
Выйдя из бухты, он поставил парус и взял курс на север вдоль берега, где невысокие
утёсы отбрасывали иссиня-чёрные тени на серебрившуюся под луной морскую зыбь.
Пинасса мягко рассекала это жидкое мерцающее серебро, и вскоре остров остался позади.
Впереди было открытое море и десятимильный переход.
Неподалёку от Гранд-Терр, самого восточного из двух главных островов Гваделупы,
капитан Блад решил переждать до рассвета. Когда занялась заря и ветер посвежел, он
миновал Сент-Энн, где не встретил ни одного судна, обогнул остров, поплыл на северо-
восток и часа через два приблизился к Порт дю Меуль.
В гавани стояло с полдюжины кораблей, и капитан Блад долго и внимательно к ним
приглядывался, пока его внимание не привлекла к себе чёрная бригантина, пузатая, как
фламандский олдермен, что наглядно выдавало её национальность. Капитан Блад подогнал
пинассу к борту бригантины и уверенно поднялся на палубу.
— Мне нужно как можно быстрее добраться до Северного побережья Французской
Эспаньолы, — обратился он к суровому шкиперу. — Я хорошо заплачу вам, если вы
доставите меня туда.
Голландец окинул его не слишком приветливым взгляд ом.
— Если вы так спешите, поищите себе другой корабль. Я иду в Кюрасао. — Я ведь
сказал, что хорошо вам заплачу. Сорок тысяч реалов должны компенсировать вам эту
задержку.