наименование после тех событий, о которых я сейчас поведу своё повествование, или оно
бытовало и раньше среди мореплавателей. Джереми Питт в своём судовом журнале не
обмолвился об этом ни словом, и местонахождение столь миниатюрного островка трудно
теперь определить с абсолютной точностью. Однако нам достоверно известно — сведения
эти мы почерпнули все из того же судового журнала, который Питт вёл на борту
«Арабеллы», — что остров этот принадлежит к архипелагу Альбукерке и расположен между
двенадцатью градусами северной широты и восьмьюдесятью пятью западной долготы,
примерно в шестидесяти милях к северо-востоку от Порто-Белло.
Это всего-навсего скалистый риф, посещаемый только морскими птицами да
черепахами, которые откладывают свои яйца в золотистом песке окаймлённой скалами
лагуны на восточной стороне островка. Песчаный берег здесь, круто обрываясь, уходит под
воду на глубину шестидесяти сажен, и проникнуть в лагуну, окружённую амфитеатром
отвесных скал, можно лишь через узкий, похожий на ущелье пролив шириной не более
двадцати ярдов. В эту безлюдную, уединённую гавань и зашёл капитан Истерлинг одним
апрельским днём в году 1688 на своём тридцатипушечном фрегате «Авенджер» в
сопровождении ещё двух кораблей, составлявших его флотилию: двадцатишестипушечного
фрегата «Гермес» под командованием Роджера Галлоуэя и двадцатипушечной бригантины
«Велиэнт» под командованием Кросби Пайка, плававшего прежде под началом капитана
Блада и начинавшего уже понимать, какую он совершил ошибку, уйдя от него к другому
капитану.
Читатель, разумеется, не забыл мошенника Истерлинга, который пытался однажды
померяться силами с Питером Бладом, когда тот ещё не вступил на путь пиратства, не забыл
и то, к каким плачевным для мистера Истерлинга последствиям это привело: корабль его
был пущен ко дну, а сам он высажен на берег. Однако с терпением и упорством, столь же
присущим дурным людям, сколь и порядочным, Истерлинг мало-помалу завоевал себе
прежнее положение и снова появился на просторах Карибского моря, и даже во главе более
мощной, чем прежде, флотилии.
По словам Питера Блада, это был обыкновенный морской разбойник, кровожадный и
беспощадный, лишённый даже той крупицы элементарной честности, какой не обделены и
воры. Его приспешники-матросы являли собой разнузданную толпу головорезов различных
национальностей, не признающих никакой дисциплины и никаких законов, кроме одного-
единственного — закона справедливого дележа добычи. Грабили они без разбора всех. Они
нападали на английские и голландские торговые суда совершенно так же, как на испанские
галионы, действуя во всех случаях с одинаковой жестокостью.
И все же, несмотря на дурную славу, которой он пользовался даже среди пиратов,
Истерлингу как-то удалось залучить к себе одного из капитанов Питера Блада — отважного
и решительного Кросби Пайка с его двадцатипушечной бригантиной и отлично
вымуштрованной командой в сто тридцать матросов. Приманкой послужила все та же старая
легенда о сокровище Моргана, которую Истерлинг пустил уже однажды в ход, безуспешно
пытаясь заманить в ловушку капитана Блада.
И вот он снова повторил свой обветшалый рассказ о сокровище Моргана, зарытом где-
то на Панамском перешейке, на берегу реки Чагрес, в местечке, известным только одному
ему, Истерлингу, да ещё покойному Моргану.
В своё время Питер Блад отнёсся к этой истории с ироническим презрением, однако
Пайк все же попался на удочку, несмотря на то что Питер Блад откровенно выражал
сомнение в существовании этого клада и предостерегал Пайка от содружества с таким
отчаянным негодяем, как Истерлинг. Питер Блад искренне жалел доверчивого Пайка и не
затаил на него злобы; скорее он даже сокрушался о своём бывшем товарище, боясь, что тому
придётся испытать тяжёлые последствия своего отступничества.