Питер Блад отметил про себя, что никто из пиратов даже не пытался скрыть свою
враждебность, и с этой минуты их поведение предстало перед ним в ином свете: он понял, к
чему они стремятся.
Тут вмешался Жуанвиль:
— Не согласитесь ли вы, капитан Истерлинг, пойти на некоторые уступки? В конце
концов доводы капитана Блада по-своему резонны. Он вполне мог бы набрать на корабль
команду в сто матросов и тогда получил бы значительно большую долю.
— Тогда, может, она бы ему и причиталась, — последовал грубый ответ.
— Она причитается мне и теперь, — продолжал настаивать Блад.
— Ну да, как же! — получил он в ответ вместе с щелчком пальцами перед самым носом.
Блад видел, что Истерлинг нарочно старается вывести его из себя, чтобы затем
наброситься на него вместе со своими разбойниками и тут же на месте прирезать и его, и
всех его товарищей. А мосье Жуанвиля он заставит потом засвидетельствовать перед
губернатором, что его гости первые затеяли ссору. Ему стало теперь ясно, для чего
понадобилось Истерлингу присутствие здесь этого французика!
А Жуанвиль тем временем продолжал увещевать:
— Полноте, полноте, капитан Истерлинг! Так вы никогда не достигнете соглашения.
Судно капитана Блада представляет для вас интерес, а за такие вещи следует платить. Вы,
мне кажется, могли бы предложить ему хотя бы одну восьмую или даже одну седьмую долю.
Прикрикнув на Чарда, который громким рёвом выразил свой протест, Истерлинг
внезапно заговорил почти вкрадчиво:
— Что скажет на это капитан Блад?
Капитан Блад ответил не сразу, он раздумывал. Затем пожал плечами.
— Что должен я сказать? Как вы сами понимаете, я не могу сказать ничего, пока не
узнаю мнения своих товарищей. Мы возобновим наш разговор как-нибудь в другой раз,
после того, как я выясню их намерения.
— Что за дьявольщина! — загремел Истерлинг. — Вы что, смеётесь, что ли? Разве вы не
привели сюда своих офицеров? Разве они не могут говорить за всех ваших людей, так же как
мои? Что мы здесь решим, то мои ребята и примут. Таков закон «берегового братства».
Значит, я имею право ждать того же самого и от вас, объясните-ка ему это, мусью Жуанвиль.
Француз мрачно кивнул, и Истерлинг зарычал снова.
— Мы тут, черт побери, не дети малые. И собрались не в игрушки играть, а
договариваться о дело, и вы уйдёте отсюда не раньше, чем мы договоримся, будь я проклят.
— Или не договоримся, как легко может случиться, — спокойно проронил капитан
Блад. Нетрудно было заметить, что всю его нерешительность уже как рукой сняло.
— Как это — не договоримся? Какого дьявола, что это ещё значит? — Истерлинг
вскочил на ноги, всем своим видом изображая величайшую ярость, которая Питеру Бладу
показалась несколько напускной — словно некий дополнительный штрих разыгравшейся
здесь комедии.
— Я имею в виду самую простую вещь: мы можем и не договориться. -По-видимому,
Блад решил, что пришло время заставить пиратов раскрыть свои карты. — Если мы с вами не
придём к соглашению, что ж, значит, с этим покончено.
— Ого! Покончено, вот как? Нет, пусть меня повесят! На этом не кончится, а, пожалуй,
только начнётся.
— Это я и предполагал. Что же именно начнётся, не угодно ли вам будет пояснить,
капитан Истерлинг?
— В самом деле, капитан! — вскричал Жуанвиль. — Что вы имеете в виду?
— Что я имею в виду? — Капитан Истерлинг воззрился на француза. Казалось, он был
вне себя от бешенства. — Что? — повторил он. — А вот что, послушайте, мусью. Этот