— Пусть это не тревожит вас, дорогой капитан. Прогремел всего-навсего салют в вашу
честь. Его произвёл Огл, весьма искусный канонир, с «Синко Льягас». Я, кажется, уже
сообщал вам о нем? — И Блад обвёл вопросительным взглядом всю компанию.
— Салют? — повторил, как эхо, Истерлинг. — Чума и ад! Какой ещё салют?
— Обыкновенная вежливость — напоминание нам и предостережение вам.
Напоминание нам о том, что мы уже целый час отнимаем у вас время и не должны
долее злоупотреблять вашим гостеприимством. — Капитан Блад поднялся на ноги и
выпрямился во весь рост, непринуждённый и элегантный в своём чёрном с серебром
испанском костюме. — Разрешите пожелать вам, капитан, провести остаток дня столь же
приятно.
Побагровев от ярости, Истерлинг выхватил из-за пояса пистолет.
— Ты не сойдёшь с этого корабля, фигляр несчастный, скоморох!
Но капитан Блад продолжал улыбаться.
— Клянусь, это будет весьма прискорбно для корабля и для всех, кто находится на его
борту, включая нашего бесхитростного мосье Жуанвиля, который, кажется, и в самом деле
верит, что вы выплатите ему обещанную долю вашего призрачного сокровища, если он будет
лжесвидетельствовать перед губернатором, дабы очернить меня и оправдать захват вами
моего корабля. Как видите, я ничуть не обольщаюсь на ваш счёт, мой дорогой капитан. Вы
слишком простоваты для негодяя.
Размахивая пистолетом, Истерлинг изрыгал проклятия и угрозы. Однако он не пускал
оружия в ход — какое-то смутное беспокойство удерживало его руку: слишком уж
хладнокровно насмешлив был капитан Блад.
— Мы напрасно теряем время, — прервал его Блад. — А сейчас, поверьте мне, каждая
секунда дорога. Пожалуй, вам следует уразуметь положение вещей. Огл получил от меня
приказ: если спустя десять минут после этого салюта я вместе с моими товарищами не
покину палубы «Бонавентуры», ему надлежит проделать хорошую круглую дыру в вашем
полубаке на уровне ватерлинии и ещё столько дыр, сколько потребуется, чтобы пустить ваш
корабль ко дну. А потребуется не так уж много. У Огла поразительно точный прицел. Он
отлично зарекомендовал себя во время службы в королевском флоте. Я, кажется, уже
рассказывал вам об этом.
Снова на мгновение воцарилась тишина, и на этот раз её нарушил мосье Жуанвиль:
— Я здесь совершенно ни при чем!
— Заткни свою писклявую глотку, ты, французская крыса! — заревел взбешённый
Истерлинг. Продолжая размахивать пистолетом, он обратил свою ярость на Блада: — А ты,
жалкий лекаришка!.. Ты, учёный навозный жук! Ты бы лучше орудовал своими банками и
пиявками, как я тебе советовал!
Было ясно, что он не остановится перед убийством. Но Блад оказался проворнее.
Прежде чем кто-либо успел разгадать его намерения, он схватил стоявшую перед ним
бутылку канарского вина и хватил ею капитана Истерлинга по голове.
Капитан «Бонавентуры» отлетел к переборке. Питер Блад сопроводил его полет лёгким
поклоном.
— Сожалею, — сказал он, — что у меня не оказалось под рукой ни банок, ни пиявок,
но, как видите, кровопускание можно произвести и с помощью бутылки.
Потеряв сознание, Истерлинг грузно осел на пол возле переборки. Повскакав с мест,
пираты надвинулись на капитана Блада. Раздались хриплые выкрики, кто-то схватил его за
плечо. Но его звучный голос перекрыл шум: — Берегитесь! Время истекает. Десять минут
уже прошло, и либо я и мои товарищи покинем сейчас ваше судно, либо мы все вместе
пойдём на дно.
— Во имя всего святого подумайте, что вы делаете! — вскричал Жуанвиль, бросаясь к