Через десять минут после того, как галион «СантаБарбара» был взят на абордаж, из его
команды остались в живых только капитан дон Ильдефонсо де Пайва, которого Истерлинг
оглушил рукояткой пистолета, штурман и четверо матросов, в момент атаки находившиеся
на мачтах. Этих шестерых Истерлинг решил пощадить, прикинув, что они ещё могут ему
пригодиться. Пока его команда сновала по мачтам, освобождая перепутавшиеся снасти
обоих кораблей и на скорую руку исправляя поломки, Истерлинг, прежде чем приступить к
осмотру захваченного корабля, начал допрашивать дона Ильдефонсо.
Испанец, землисто-бледный, со вздувшейся на лбу шишкой — там, где его поразила
рукоять пистолета, — сидел на ларе в красивой просторной каюте и, хотя руки его были
связаны, пытался сохранить надменность, приличествующую кастильскому гранду в
присутствии наглого морского разбойника. Но Истерлинг свирепо пригрозил развязать ему
язык с помощью самого незамысловатого средства, именуемого пыткой, после чего дон
Ильдефонсо, поняв, что сопротивление бессмысленно, начал угрюмо отвечать на вопросы
пирата. Его ответы, как и дальнейшее обследование корабля, показали Истерлингу, что
ценность захваченной им добычи превосходила самые смелые его мечты. В руки этого
пирата, в последнее время совсем не знавшего удачи, попало одно из тех сокровищ, о
которых мечтали все морские бродяги со времён Фрэнсиса Дрейка. Галион «Санта-Барбара»
вышел из Порто-Белло, нагруженный золотом и серебром, доставленным через перешеек из
Панамы.
Галион покинул гавань под охраной трех военных кораблей и намеревался зайти в
Санто-Доминго, чтобы пополнить запасы провианта, перед тем как плыть к берегам
Испании. Но ураган, разбушевавшийся над Карибским морем, разлучил галион с его охраной
и загнал с повреждённой грот-мачтой в пролив Мона. Теперь он возвращался назад в Санто-
Доминго, надеясь встретиться там со своими спутниками или дождаться другого каравана,
идущего в Испанию.
Когда горевшие алчностью глаза Истерлинга увидели слитки в трюме «Санта-Барбары»,
он оценил это сокровище примерно в два — два с половиной миллиона реалов. Подобная
добыча может попасть в руки пирата лишь раз в жизни; теперь и он и его команда должны
были стать состоятельными людьми.
Однако владение богатством всегда чревато тревогой, и Истерлинг думал сейчас только
о том, как бы поскорее доставить свою добычу в безопасное место, на Тортугу.
Он перевёл с «Бонавентуры» на галион призовую команду в сорок человек и, будучи не
в силах расстаться со своим сокровищем, сам перешёл туда вместе с ними. Затем, наспех
устранив повреждения, оба корабля повернули обратно. Двигались они медленно, так как
шли против ветра, а галион к тому же почти утратил ходкость, и давно уже миновал полдень,
когда они вновь увидели на траверзе мыс Рафаэль. Истерлинга тревожила такая близость
Эспаньолы, и он собрался было отойти подальше от берега, когда с марса «Санта-Барбары»
донёсся крик, и вскоре уже все они заметили то же, что и дозорный.
Не далее как в двух милях от них огромный красный корабль огибал мыс Рафаэль и шёл
прямо на них под всеми парусами. Истерлинг, не веря своим глазам, схватил подзорную
трубу; сомнений быть не могло, хотя это и казалось невероятным: перед ним был «Синко
Льягас» — корабль, за которым он гнался и в спешке, по-видимому, перегнал.
На самом же деле «Синко Льягас» был захвачен бурей вблизи Саманы, и его шкипер,
Джереми Питт, укрывшись там за мысом, в безопасном убежище переждал бурю, а затем
поплыл дальше.
Истерлинг не стал гадать, каким образом «Синко Льягас» так неожиданно появился
перед ним, а просто счёл это знаком, подтверждавшим, что фортуна, столь немилостивая к
нему прежде, теперь решила осыпать его дарами. Ведь если ему удастся завладеть этим
могучим красным кораблём и перенести на него сокровища «Санта-Барбары», он сможет,