— О нет! Я, во всяком случае, не англичанин. — Капитан Блад с достоинством
выпрямился. — Я имею честь быть ирландцем.
— Ирландцы и англичане — это одно и то же.
— Отнюдь нет. Между ними нет ничего общего.
Испанец гневно посмотрел на него. Щеки его побледнели, рот презрительно
искривился.
— Ирландец вы или англичанин, все равно вы — подлый пират.
Лицо Блада омрачилось, и он вздохнул.
— Боюсь, вы правы, — согласился он. — Я всячески старался этого избежать, но что
делать, если судьба настойчиво навязывает мне эту роль и предлагает для подобной карьеры
столь великолепное начало?
ПОСЛАНЕЦ КОРОЛЯ
Ослепительным майским утром 1690 года в порту Сантьяго острова Пуэрто-Рико
появился некий господин в сопровождении негра-слуги, нёсшего на плече саквояж.
Незнакомец был доставлен к пристани в шлюпке с жёлтого галиона, который стал на рейд,
подняв на верхушку грот-мачты испанский флаг. Высадив незнакомца, шлюпка тотчас
развернулась и пошла назад к кораблю, где её подняли и пришвартовали к борту, после чего
все праздные зеваки, толпившиеся на молу, сделали вывод, что тот, кто на ней прибыл в
порт, не торопился возвращаться на корабль.
Зеваки проводили незнакомца исполненными любопытства взглядами. Впрочем,
внешность его вполне оправдывала такое внимание — она невольно приковывала к себе
взоры. Даже несчастные полуголые белые рабы, укладывавшие крепостную стену, и
испанские конвойные, сторожившие их, и те глазели на незнакомца.
Высокий, стройный, худощавый и сильный, он был одет элегантно, хотя и несколько
мрачно, — в чёрный с серебром испанский костюм. Локоны чёрного парика свободно
падали на плечи; широкополая чёрная шляпа с чёрным плюмажем оставляла в тени верхнюю
половину лица; обращали на себя внимание твёрдый, гладко выбритый подбородок, тонкий
нос с горбинкой и надменная складка губ. На груди незнакомца поблёскивали драгоценные
камни, кисти рук утопали в кружевных манжетах, на длинной чёрной трости с золотым
набалдашником развевались шёлковые ленты. Он мог бы сойти за щёголя с Аламеды, если
бы от всего облика этого человека не веяло недюжинной силой и спокойной уверенностью в
себе. Равнодушное пренебрежение к неистово палящему солнцу, проявляемое незнакомцем в
чёрном одеянии, указывало на железное здоровье, а взгляд его был столь высокомерен, что
любопытные невольно опускали перед ним глаза.
Незнакомец осведомился, как пройти к дому губернатора, и командир конвоиров
отрядил одного из своих солдат проводить его.
Они миновали площадь, которая ничем бы не отличалась от площади любого
маленького городка старой Испании, если бы не пальмы, отбрасывавшие чёрные тени на
ослепительно-белую, спёкшуюся от зноя землю. За площадью была церковь с двумя
шпилями и мраморными ступенями, а за церковью — высокие чугунные ворота, пройдя в
которые незнакомец, следуя за своим провожатым, оказался в саду и по аллее, обсаженной
акациями, приблизился к большому белому дому с глубокими лоджиями, утопавшему в
кустах жасмина. Слуги-негры в нелепо пышных, красных с жёлтыми галунами ливреях
распахнули перед посетителем дверь и доложили губернатору Пуэрто-Рико, что к нему
пожаловал дон Педро де Кейрос — посланец короля Филиппа.
Не каждый день появлялись посланцы испанского короля в этих отдалённых и едва ли
не самых незначительных из всех заокеанских владений его католического величества.
Вернее сказать, это случилось впервые, и дон Хайме де Вилламарга, необычайно
взволнованный этим сообщением, сам ещё не понимал, должен ли он приписать своё