С парапета старого форта капитан Блад разглядывал корабли в подзорную трубу. Рядом
стоял губернатор, убедившийся наконец воочию, что угроза нападения испанцев не была
пустой выдумкой. За спиной губернатора, как всегда, торчал Макартни.
Флагманским кораблём дона Мигеля был «Виржен дель Пиляр» — одно из
красивейших и весьма грозных испанских судов, на котором адмирал плавал с тех пор, как
капитан Блад несколько месяцев назад потопил его «Милагросу». «Виржен дель Пиляр» был
большой чёрный галион с сорока орудиями на борту, в числе которых имелось и несколько
тяжёлых пушек, бивших на три тысячи ярдов. Из трех остальных кораблей эскадры два, хотя
и поменьше, были тоже весьма могучими тридцатипушечными фрегатами, и лишь четвёртый
представлял собой всего-навсего шлюп с десятью пушками на борту.
Капитан Блад опустил подзорную трубу и распорядился привести в боевую готовность
старый форт. Новый форт не должен был пока что принимать участия в обороне острова.
Сражение разыгралось через полчаса.
Действия дона Мигеля были не менее стремительны, чем все его прежние, давно
знакомые капитану Бладу набеги. Он не сделал попытки взять рифы, пока не приблизился на
две тысячи ярдов, видимо, полагая, что его нападение застигнет город врасплох, а
допотопные пушки форта ни на что уже не пригодны. Он считал необходимым полностью
разгромить форт, прежде чем войти в гавань, и чтобы быстрее и вернее достигнуть этой
цели, продолжал идти вперёд, пока, по расчётам капитана Блада, до входа в гавань осталось
не более тысячи ярдов. — Клянусь честью, — сказал капитан Блад, — он, видно, хочет
приблизиться на расстояние пистолетного выстрела, а может, и считает, что этот форт
вообще не способен оказать сопротивление. Ну-ка, Огл, прочисти ему мозги! Дай салют в
его честь.
Команда Огла давно зарядила свои пушки, и двенадцать жерл, взятые с «Атревиды»,
неотступно следили за приближающейся эскадрой. Подносящие с фитильными пальниками,
шомполами и вёдрами с водой стояли возле своих орудий.
Огл дал команду — и над морем разнёсся оглушительный залп двенадцати пушек. С
такого близкого расстояния даже пятифунтовые ядра этих сравнительно небольших орудий
нанесли кое-какой урон двум кораблям испанской эскадры. Однако моральное воздействие
этого неожиданного залпа на тех, кто сам собирался сыграть на неожиданности и получил
отпор, было куда существеннее. Адмирал тотчас отдал приказ кораблям сделать поворот
оверштаг. Разворачиваясь, корабли дали один за другим несколько бортовых залпов по
форту, который мгновенно превратился в вулкан. В воздух полетели осколки разбитых
укреплений, и к небу поднялся плотный столб дыма и пыли. Сквозь эту густую завесу
корсары не могли видеть, что делают испанские корабли. Но капитан Блад и не видя
довольно ясно это себе представлял и во время короткой передышки, последовавшей за
первыми бортовыми залпами, приказал всем покинуть форт и укрыться за ним.
Когда отгремели новые залпы, Блад вернул всех в разбитую крепость на время
следующего промежутка между залпами и велел привести в действие все старые пушки
форта. Орудия палили наугад в серую дымную пелену с единственной целью — показать
испанцам, что форт ещё не разгромлен до конца. А когда пыль осела и дым развеялся, по
две, по три заговорили другие пушки и прицельным огнём дали залп по уже приведённым к
ветру кораблям, послав в них пятифунтовые ядра. Урон опять оказался невелик, но главная
цель — не давать испанцам спуску — была достигнута.
Тем временем судовая команда спешно перезаряжала пушки с «Атревиды».
Их охладили водой из вёдер, и щётки, пыжи и шомпола снова пошли в ход. Губернатор,
не принимавший участия в этой лихорадочной деятельности, пожелал наконец узнать, для
чего столь бесполезно расходуется порох на эти горе-пушки, в то время как в новом форте
имеются дальнобойные орудия, которые могут ударить по испанцам двадцатичетырех — и