Но Каузак в ответ лишь злобно покосился на Блада и принялся молча обшаривать его
карманы. Его товарищ наблюдал за этим, усевшись на трехногий сосновый табурет.
— Который час, Каузак? — спросил он.
Каузак поглядел на часы Питера Блада. — Без минуты половина десятого, Сэм. —
Сдохнуть можно! — проворчал Сэм. — Три часа ждать ещё!
— Там, в шкафу, есть кости, — сказал Каузак. — А тут у нас найдётся, что поставить на
кон.
И он ткнул большим пальцем через плечо на стол, где появилась кучка разнообразных
предметов, извлечённых из карманов капитана Блада: двадцать золотых монет, немного
серебра, золотые часы в форме луковицы, золотая табакерка, пистолет и, наконец, булавка с
крупным драгоценным камнем, которую Каузак вынул из кружевного жабо капитана. Рядом
лежали шпага Блада и его серый кожаный патронташ, богато расшитый золотом.
Сэм встал, подошёл к шкафу и достал оттуда кости. Он бросил их на стол и, пододвинув
свой табурет к столу, сел. Монеты он разделил на две одинаковые кучки. К одной кучке
прибавил шпагу и часы, К другой — пистолет, табакерку и булавку с драгоценным камнем.
Питер Блад, внимательно и насторожённо следивший за ними, почти не чувствуя боли от
удара по голове — так напряжённо искал он в эти минуты какого-либо пути к спасению, —
заговорил снова. Страх и отчаяние сжимали его сердце, но он мужественно не позволял себе
в этом признаться.
— И ещё одного обстоятельства ты не учёл, — медленно, словно нехотя процедил он
сквозь зубы. — А что, если я пожелаю дать за себя выкуп, значительно превосходящий ту
сумму, которую испанский адмирал предлагает за мою голову?
Но это не произвело на них впечатления. А Каузак даже поднял его на смех.
— Tiens![5] А ты же был уверен, что Хейтон явится сюда освободить тебя. Как же так?
И он расхохотался, а за ним и Сэм.
— Это вполне вероятно, — сказал капитан Блад. — Вполне вероятно. Но полной
уверенности у меня нет. Ничего нет абсолютно верного в этом неверном мире. Даже и то,
что испанец заплатит вам эти восемьдесят тысяч реалов, то есть ту сумму, в которую он, как
мне сообщили, оценил мою голову. Со мной ты можешь заключить более выгодную сделку,
Каузак.
Он умолк, но его острый, наблюдательный взгляд успел уловить алчный блеск,
мгновенно вспыхнувший в глазах француза; успел заметить он и хмуро сдвинутые брови
второго бандита. Помолчав, он продолжал:
— Ты можешь заключить со мной такую сделку, которая вознаградит тебя за все, что ты
потерял у Маракайбо. Потому что за каждую тысячу реалов, обещанную адмиралом, я
предлагаю тебе две.
Каузак онемел с открытым ртом, выпучив глаза.
— Сто шестьдесят тысяч? — ахнул он, не скрывая своего изумления.
Но огромный кулак Сэма обрушился на шаткий стол. Сэм грубо выбранился.
— Хватит! — загремел он. — Как я договорился, так и сделаю. А не сделаю, мне
несдобровать… да и тебе, Каузак, тоже. Да неужто ты, Каузак, такая курица, что поверил
этому беркуту? Ведь он заклюёт тебя, как только ты выпустишь его на свободу!
— Каузак знает, что я сдержу слово, — сказал Блад. — Мы с ним плавали вместе. Он
знает, что моё слово ценится дороже золота даже испанцами.
— Ну и пусть. А для меня оно не имеет цены. — Сэм угрожающе приблизил к капитану
Бладу своё скуластое злое лицо с тяжёлыми, набрякшими веками и низким, покатым
лбом. — Я пообещался доставить тебя сегодня в полночь в целости и сохранности куда
следует, а когда я берусь за дело, я его делаю. Понятно?
Капитан Блад посмотрел на него и, как это ни странно, широко улыбнулся.