горах.
Дон Доминго, высокий мужчина лет тридцати, красивый, представительный, с чёрной
остроконечной бородкой, ещё более удлинявшей его продолговатое лицо, облачённый в
кирасу и шлем из воронёной стали, разговаривал с капитаном Бладом свысока.
— Я поверил вам на слово, — сказал он, — потому что хотя вы разбойник, пират и
еретик и во всех отношениях человек, лишённый чести, но тем не менее о вас идёт такая
молва, будто слово своё вы умеете держать. Капитан Блад поклонился. Вид его, прямо надо
сказать, оставлял желать лучшего. В схватке он был ранен в голову, одежда на спине висела
клочьями. И все же, невзирая на кровь, пот и пороховой дым, ни осанка, ни манеры его не
утратили своего благородства.
— Ваша любезность обезоруживает меня, — сказал он.
— Моя любезность не распространяется на грабителей и пиратов, — отвечал
непреклонный кастилец, и Ибервиль, самый яростный ненавистник испанцев, тяжело дыша,
выступил вперёд, но капитан Блад его остановил.
— Я жду, — невозмутимо продолжал дон Доминго, — чтобы вы объяснили мне
причину вашего разбойничьего появления здесь. Как вы, английский подданный,
осмелились напасть на испанское население, в то время как ваша страна не ведёт с
Испанией войны?
Капитан Блад усмехнулся:
— Клянусь честью, это все соблазн золота, соблазн, столь же могущественный для
пиратов, как и для более высокопоставленных негодяев, одинаково действующий во всех
уголках земного шара, — тот самый соблазн, который заставил вас, испанцев, построить
этот город в такой удобной близости от золотых приисков. Короче говоря, капитан, мы
явились сюда, чтобы освободить вас от последнего снятого вами на приисках урожая, и чем
быстрее вы его нам передадите, тем быстрее мы, в свою очередь, освободим вас от нашего
присутствия.
Испанец рассмеялся и оглянулся на своих солдат, словно приглашая их разделить его
веселье.
— Ей-богу, вы, кажется, принимаете меня за дурака, — сказал он.
— Надеюсь, ради вашего же собственного благополучия, вы мне докажете, что это не
так.
— Неужели вы думаете, что я, будучи предупреждён о вашем появлении, продолжал
держать золото здесь, в Санта-Марии? — с издёвкой спросил капитан. — Вы опоздали,
капитан Блад. Золото сейчас уже находится на пути в Панаму. Ещё ночью мы погрузили его
в пироги и отправили отсюда под охраной сотни солдат. Вот почему мой гарнизон оказался
в таком плачевном состоянии и вот почему я без колебаний решил сдаться вам.
И он снова рассмеялся, заметив разочарование, отразившееся на лице капитана Блада.
Возмущённый ропот пробежал по рядам корсаров, они ближе придвинулись к своему
главарю. Весть облетела всех, словно искра, попавшая в порох, и казалось, взрыв неминуем.
Грозно зазвенело оружие, раздались яростные проклятия, и корсары уже готовы были
броситься на испанского командира, который, как им казалось, одурачил их, и прикончить
его тут же на месте, но капитан Блад их опередил: встав перед доном Доминго, он прикрыл
его своим телом, словно щитом.
— Назад! — крикнул он, и голос его был подобен звуку рога. — Дон Доминго — мой
пленник, и я дал слово, что ни один волос не упадёт с его головы.
Чувства всех выразил Ибервиль, вскричавший вне себя от злобы:
— Ты будешь держать слово, данное этому исранскому псу, который нас обманул?
Вздёрнуть его на сук, и все!
— Он только выполнил свой долг, и я не позволю вешать человека, если в этом вся его