показалось мистеру Питту): — Я вас не ждала!
Джереми почти машинально поднёс к губам протянутую ему руку, бормоча приветствие
на своём плоховатом французском языке. Последовал обмен несколькими банальными
фразами, затем наступила неловкая пауза, и Тондер сказал, насупив брови:
— Если дама говорит мне, что она меня не ждала, я делаю отсюда вывод, что моё
появление для неё нежелательно.
— Охотно верю, что вам не раз приходилось делать подобный вывод.
Капитан Тондер улыбнулся. Завзятые дуэлянты, как известно, отличаются завидным
самообладанием.
— Но не выслушивать дерзости. Не всегда благоразумно позволять себе говорить
дерзости. Порой за это приходится довольно чувствительно расплачиваться…
Тут вмешалась Люсьен. Взгляд у неё был испуганный, голос дрожал:
— Что это такое? О чем вы говорите? Вы не правы, мосье Тондер. С чего вы взяли, что
появление мосье Джереми для меня нежелательно? Мосье Джереми — мой друг, а
появление друга всегда желательно.
— Возможно, для вас, мадемуазель. Но для других ваших друзей оно может быть крайне
нежелательным.
— И опять вы не правы. — Теперь она говорила ледяным тоном. — Я не могу считать
своим другом того, кому кажется нежелательным появление моих друзей.
Капитан закусил губу, и это дало маленькое удовлетворение Джереми, которого обдало
жаром, когда он увидел руку капитана на талии девушки, чьи губы он целовал ещё вчера.
Беспощадные слова капитана Блада невольно всплыли в его памяти в этот миг. Появление
д'Ожерона и де Меркера положило конец этой маленькой стычке. Оба эти господина слегка
запыхались — казалось, они спешили сюда со всех ног, но, увидав, кто находится в саду,
облегчённо сбавили шаг. Д'Ожерон, по-видимому, предполагал застать несколько иное
общество и был приятно удивлён, словно безопасность Люсьен обеспечивалась главным
образом количеством её поклонников. Появление новых лиц разрядило атмосферу, но
капитан Тондер, как видно, не стремился к миролюбивому общению и удалился. Прощаясь с
Джереми, он произнёс многозначительно, с недоброй улыбкой:
— Я буду с нетерпением ожидать случая, мосье, возобновить наш с вами
занимательный спор.
Вскоре и Джереми хотел откланяться, но Д'Ожерон задержал его:
— Повремените ещё минуту, мосье Питт.
Ласково взяв молодого человека под руку, он увлёк его в сторону от де Меркера и
Люсьен. Они прошли до конца аллеи и углубились под своды апельсиновых деревьев,
привезённых сюда из Европы. Здесь было тенисто и прохладно, спелые плоды поблёскивали,
словно фонарики, в темно-зеленой листве.
— Мне не понравились слова капитана Тондера, сказанные вам на прощанье, мосье
Питт, и его улыбка тоже. Это очень опасный человек. Будьте осторожны, берегитесь его.
Джереми Питт вспыхнул:
— Уж не думаете ли вы, что я его боюсь?
— Я думаю, что вы поступили бы благоразумно, стараясь держаться от него подальше.
Повторяю, он очень опасный человек. Это негодяй! И он навещает нас слишком часто.
— Зачем же вы ему позволяете, будучи о нем такого мнения?
Д'Ожерон скорчил гримасу.
— Будучи о нем такого мнения, как могу я ему воспрепятствовать?
— Вы боитесь его?
— Признаться, да. Но не за себя я боюсь, мосье Питт. За Люсьен. Он пытается
ухаживать за ней.